сейчас на него. Просто договориться — как учил Док, как он сам поступал бесчисленное количество раз до этой минуты.
Вот и свершилось: Зона отказывается слушать его.
Бука ловко метнулся в сторону. Лязгнув челюстями, обдавая его смрадом дыхания и гнилыми брызгами слюны, псевдособака пронеслась мимо, загребая лапами и разворачиваясь для нового броска. Теперь в ее налитых кровью глазах сверкали лунные отблески. Эта тварь пострашнее слепой собаки — но раньше, когда он был в ладах с Зоной, это не имело никакого значения. Теперь же нужно было просто убивать. Но псевдособаку не убить голыми руками, как крысиного волка. Нужен хотя бы нож. А лучше — дробовик, который так некстати оказался в руках у этого непутевого малого…
Петля отчаянно тряхнул Букину сумку — оттуда посыпалось множество всякой всячины, но самое главное — пузатые патроны двенадцатого калибра. Они россыпью раскатились по неровной земле, и Петля принялся судорожно шарить, захлебываясь от ужаса: он видел, как в каких-то метрах от него мечется кошмарный мутант, и Бука, на защиту которого он так уповал, не может ничего с этим поделать. Бука уворачивался ловко и даже наносил твари удары, от чего та приходила в еще большую ярость, оглашая округу отрывистым хриплым рыком. Но было ясно, что долго так продолжаться не может: еще несколько секунд — и псевдособака оправдает свою репутацию одного из самых опасных убийц Зоны. Все, что ей нужно, — только ухватиться за любую конечность жертвы. Короткое, резкое движение — и рука добычи окажется у нее в зубах, вырванная с мясом из сустава.
Непослушными, словно чужими пальцами Петля запихивал патроны в черные спаренные стволы. Пластиковые, с металлической окантовкой цилиндры никак не желали влезать в отведенные им места, и казалось, что какой-то злой шутник в темноте подсунул патроны другого калибра. Не отчаяться помогло лишь то обстоятельство, что в детстве доводилось ходить с отцом на охоту. К охоте он так и не пристрастился, но зарядить двустволку все же мог. С отчаянием Петля буквально вбил проклятые гильзы в стволы и с хрустом закрыл затвор. Щелкнул механизм взвода: стволы встали на место. Петля вскочил и приложился к ухватистому прикладу. И вдруг понял, что просто не в состоянии поймать в прицельную планку стремительно мечущуюся тварь. Две тени слились в схватке, и так он запросто мог подстрелить Буку.
Наверное, выручило то, что мутант слишком увлекся одной жертвой, словно позабыв про другую. Только этим можно объяснить, как Петле удалось подскочить к псевдособаке вплотную и ткнуть стволами прямо ей в бок.
Грохнул выстрел, по запястьям резануло отдачей, и тварь отлетела в сторону, оглашая ночь визгом, переходящим в свирепый рев. Было ясно, что боль еще больше разозлила живучую тварь, и заряд дроби (или пуля — чем там была начинена гильза) не сильно повредил живучему мутанту. И теперь псевдособака готовилась к новому броску.
Петля неуверенно целил в темноту, когда крепкая рука схватила оружие за цевье и вырвала его из рук. Бука ухватил дробовик, выставил перед собой на вытянутой руке и шагнул в темноту. Донеслось злобное рычание, которое прервалось новым выстрелом.
И стало тихо.
— Принеси фонарь, — глухо донеслось из мрака.
Петля вздрогнул, выходя из навалившегося оцепенения, и послушно бросился к выпотрошенной сумке. Снова принялся шарить в темноте и довольно быстро отыскал тяжелый металлический цилиндр фонаря. Щелкнул затянутой резиной кнопкой. Вспыхнул яркий, пожалуй, слишком резкий для этой ночи свет. Хороший фонарь, американский — такими снабжают ооновских патрульных. В случае необходимости тяжелый ухватистый цилиндр легко превращается в дубинку.
Освещая себе путь, Петля засеменил туда, где сидел на корточках сгорбленный Бука. На коленях у него лежал дробовик, сам он рассматривал убитого монстра. Остро тянуло пороховой гарью. И видно было, что Бука знал, куда стрелять: вместо черепа у псевдособаки теперь было кровавое месиво. Говорят, эти твари произошли вовсе не от собак, это — мутировавшие волки. Но со снесенной напрочь башкой они все выглядят одинаково.
— О прежней жизни придется забыть, — сказал Бука, с явным сожалением осматривая труп. — Зона всерьез на меня обиделась.
— Обиделась… — нервно хохотнул Петля, глядя на собственные руки. Ладони тряслись, как у больного синдромом Паркинсона. Но теперь он тоже мог поздравить себя с первым убитым в Зоне монстром. Как- никак, он тоже поучаствовал в этом жутком ночном сафари.
— Теперь, наверное, придется держать ружье заряжённым, — задумчиво сказал Бука.
— И лучше бы завести что-нибудь посерьезнее древнего дробовика, — добавил Петля.
Глава третья
Слово сталкера
Над Зоной зарождался рассвет. Гаденько так зарождался: едва показавшись над чахлыми деревцами, солнце вдруг приняло неприятный зеленоватый оттенок и стало расползаться по горизонту. Это не означало, конечно, природной катастрофы, но было признаком того, что между наблюдателем и светилом находился мощный гравиконцентрат, искажающий свет, как огромная линза. Эффект редкий, и будь на месте Буки какой-нибудь ученый, из тех, что кормятся Зоной, он бы просто слюной истек. Пальцы бы стер, щелкая кнопкой фотокамеры. Но для всякое повидавшего Буки это означало одно: можно с удовлетворением ставить галочку: «пережили еще одну ночь — ну и слава Черному Сталкеру…». Некоторое время Бука наблюдал, как ворочается на мятой траве его спящий спутник. Петля спал беспокойно: то вздрагивал, то бормотал что-то, то шевелил пальцами, словно порывался что-то схватить, то замирал в беззвучном крике, и тогда из уголка полураскрытого рта у него начинала сочиться на землю слюна. Зрелище, конечно, в своем роде любопытное, но не было времени любоваться. Да и труп псевдособаки по соседству начинал изрядно пованивать. Скоро сюда потянутся падальщики, а встреча с ними уже совсем ни к чему.
В качестве будильника Бука использовал носок собственного ботинка. Недолго думая, просто пнул легонько Петлю в обросший жирком бок.
— А-а-а… — протяжно застонал Петля. И вдруг распахнул глаза, выпучился прямо перед собой, сел, обхватив колени, — и задышал тяжело и часто.
— Страшное приснилось? — поинтересовался Бука.
Петля не ответил. Такое бывает: ночевка в Зоне особое приключение. Случается, заснул один человек, а проснулся — как и не он вовсе. И выражение лица не то, и говорит, и мыслит по-другому. Будто ночью подменили человека. Рассказывают, что, заснув в Зоне, можно прожить во сне несколько лет — в каком-нибудь иллюзорном или не очень иллюзорном мире. Мол, будешь там то ли спасаться от чудовищ, то ли любить воображаемых красоток, то ли просто тупо ждать пробуждения, и проснешься ты вроде и в прежнем теле — а уже старик. И ладно, если такая незадача коснется тебя одного. А то бывает и так: заснул бывалый сталкер — душа компании, а продрал глаза, зевнул — и походя так перестрелял приятелей. Зона — она такая штука, она не только организм то и дело пытается тебе подпортить, она норовит залезть тебе в душу.
— А? — отозвался наконец Петля, и взгляд его обрел некоторую осмысленность. — Да так… Кошмары какие-то снились, только не могу вспомнить, что именно.
— Бывает, — сказал Бука. — Ну что, перекусим — и в путь. Сегодня хотя бы еще одного подобрать можно.
— Спасатель, блин… — проворчал Петля, отчаянно протирая глаза. — Умыться бы…
— Найдем воду — умоешься, — сказал Бука, бросая спутнику брусок в хрустящей обертке. — На, ешь!
Петля поймал на лету брошенное Букой и с удивлением убедился, что это — шоколадный батончик с арахисом. Надо же, а мрачный Бука, оказывается, сладкоежка! Он почему-то иначе представлял себе рацион зловещего бродяги: например, как тот откусывает и сплевывает крысиную голову, вгрызаясь в сочащееся свежее мясо. И струйки горячей крови стекают из уголков рта… Так и рождаются стереотипы. Что же до батончика, то такие вот с давних пор стали излюбленным «эн зе» «лесных братьев» всех мастей,
