которые они поддерживают в реальной жизни.
Его пальцы постукивают по паркету в такт музыке. Они будто бегают по невидимой клавиатуре. Они не прекращают двигаться, даже когда он спит. Возможно, он чем-то болен. В сети он читал об опасных симптомах: онемение и затекание конечностей, зуд и боль в пальцах, кистях и запястьях – все совпадает. Казалось бы, проблему легко можно решить, но ему не хочется обращать на нее внимания. Вряд ли в Рио- Фугитиво есть врачи, которые разбираются в болезнях, возникающих от непрерывной работы на компьютерной клавиатуре. Или это нежелание обратиться к доктору связано с его боязнью клиник и больниц: он боится потерять контроль над собой; ему кажется, что после наркоза он никогда не проснется. А может, это еще один шаг к его прогрессирующему желанию свести к минимуму любые физические контакты с людьми…
Иногда его охватывает мучительное беспокойство: а вдруг его парализует, и он не сможет писать до конца дней своих? А ведь ему еще не исполнилось и двадцати пяти лет…
Он вздыхает, и ночь озаряется голубым светом экрана его компьютера. Ураганный ветер бьется в окна; Кандинский надел шерстяной свитер, но все равно мерзнет. Он прошел огромное расстояние за короткое время. Сейчас ему уже приходится отказывать некоторым, желающим вступить в ряды 'Созидания'. Он проводит все дни в режиме online. Каждый раз он принимает все больше предосторожностей; это попахивает паранойей, но существует постоянная опасность внедрения в их ряды секретных агентов, ведь в Плейграунде так легко придумывать новые личности. Но эта же самая легкость служит для него хорошей зашитой: он создал более пятнадцати аватаров, с помощью которых постоянно проверяет как новых членов 'Созидания', так и тех, кто давно входит в его ряды; он проделывает это даже с самыми доверенными аватарами. Ему удалось обнаружить пару лазутчиков и вовремя их уничтожить. Кандинский мало спит – и все меньше и меньше, но он знает, что единственный способ сохранить целостность структуры их организации – это вот такая неустанная работа. Плох тот лидер, который предпочитает сидеть и ждать. А немного паранойи (или даже побольше) никогда не помешает.
Он снимает наушники и потягивается, разминая мышцы, которым недостает физической нагрузки; все суставы хрустят. В полной темноте он на ощупь пробирается к холодильнику за едой. Выливает суп из картонной упаковки в глубокую тарелку, ставит ее в микроволновку. Он уже много дней не выходит на улицу. Отросшая борода и грива волос требуют стрижки.
Кандинский смотрит в окно на смутные очертания цитадели на вершине горы. Там располагаются местные филиалы Министерства информации. Если бы они только знали, что в его компьютере информации больше, чем во всех их отделениях, вместе взятых…
На его столе лежат диски с полной информацией об ограничении подачи электроэнергии, взятой из Интернета. Предприятие, несущее за это ответственность, – 'Глобалюкс', итало-американский концерн. Кандинский воспринимает эту организацию как один из наиболее грубых символов нелиберальной политики Монтенегро. В своем бесконечном движении к полной приватизации это правительство продолжает дело, начатое его предшественниками, распродавая направо и налево стратегические объекты национальной экономики. Их осталось немного: железные дороги переданы в руки чилийцев, телефонный сектор принадлежит испанцам, государственные авиалинии куплены бразильцами, которые, по слухам, собираются перепродать их местному отделению крупной аргентинской компании. Американцы уже нацелились на газ и бензин, а сейчас уже вместе с итальянцами владеют электроэнергией в Рио-Фугитиво. Правительство окончательно капитулировало перед надвигающейся глобализацией. И когда будет нечего продавать, настанет время перенести действия 'Созидания' из виртуального мира в реальность.
Суп кончается. Пора выходить на улицу и начинать Сопротивление. На самом деле 'выходить на улицу' – всего лишь метафора. Вернее сказать: пора взламывать компьютеры и начинать Сопротивление.
Еще со времен Фибера Ауткаста Кандинский делал все для того, чтобы стереть все следы своего существования в реальном мире. Сейчас он даже не встречается с женщинами; ему претит их кокетство, недалекий ум, сентиментальность, хотя он уверен, что, избегая встреч с ними, теряет нечто очень важное; но миссия, которую он добровольно возложил на себя, делает потенциально опасным любой вид общения. Даже анонимный, говорит он себе, когда ему хочется прошвырнуться по улицам Плейграунда в поисках аватаров женского пала. Это изобретение XXI века – его личный монастырь, где он может уединиться, не прилагая к этому особых усилий. В прежние времена ему пришлось бы постричься в монахи…
Кандинскому очень помогает то, что никто не знаком е ним лично. Мистический ореол, созданный в Плейграунде вокруг BoVe, помимо всего прочего, способствует сохранению инкогнито того, кто на самом деле за ним стоит. Но как осуществить нападение на 'Глобалюкс' и правительство, если не быть знакомым с хакерами – членами 'Сопротивления'? Это невозможно: личность некоторых из них совершенно не соответствует их аватарам в Плейграунде. Плейграунд – это мир фантазий, вселенная где каждый может принимать столько обличий, сколько ему вздумается; он надевает их, словно костюмы на уличный карнавал, и избавляется от них по окончании праздника.
Глубокой ночью Кандинский гуляет под дождем по полупустым улицам города. Приходит на улицу, где живут его отец с матерью, и подходит к своему дому. В окне вырисовывается неясный силуэт – это его брат. Кандинский убежден в том, что он сам выбрал свой путь и нет возврата назад. Слишком далек он от своей семьи; так далек, что уже нет никакой возможности блудному сыну вернуться, как ему этого хотелось уже много лет…
Но он борется и за них. За то, чтобы у родителей была достойная высокооплачиваемая работа. Чтобы у брата было будущее. Когда-нибудь они это поймут.
Длительная прогулка идет ему на пользу. Возвратившись в свою квартиру, он решает, что еще не время показывать свое истинное лицо. После многих часов компьютерного наблюдения за людьми, чьи аватары – его доверенные лица в 'Созидании', он пришел к выводу, что может доверять четверым. Один из них – Рафаэль Корсо, Крыса; он работает в компьютерном центре в цыганском квартале. Другой – Петер Баэс, студент-программист, обслуживающий Плейграунд. И еще двое – Нельсон Вивас и Фредди Падилья; оба зарабатывают на жизнь в электронном издании 'Эль Лосмо'.
В эту же ночь он отправляет им всем зашифрованные сообщения, просит связаться с ним через его секретный почтовый ящик в Плейграунде. Он рассказывает им о своих планах. Долго уговаривать не приходится никого из них.
Группа Кандинского под названием 'Сопротивление' начинает свою деятельность две недели спустя. Совершены первые нападения на крупные корпорации: вирус запущен в компьютерную кредитно- финансовую систему компании 'Кока-Кола' в Буэнос-Айресе; прекратила свою работу служба электронных денежных переводов в Бразилии и 'Федерал-Экспресс' в Санта-Крусе. Лана Нова, чье изображение теперь стало трехмерным, что делает ее еще больше похожей на женщину из реальной жизни, сообщает, что полиции известно лишь то, что атаки исходят из Рио-Фугитиво. Некоторые печатные издания даже с гордостью пишут: 'Наша молодежь ничем не уступает своим сверстникам из стран так называемого первого мира.
Проходят месяцы. 'Глобалюкс' завладевает энергией Рио-Фугитиво и первым делом повышает тарифы до 80 % (а для некоторых организаций – до 200 %). Правительство не обращает внимания на первые симптомы назревающего народного недовольства – бурные манифестации у офисов компании 'Глобалюкс'. Чуть позже СМИ сообщают о создании в Рио-Фугитиво Коалиции – группы, в которую входят члены разных политических партий, представители синдикатов, фабричных рабочих и крестьян, готовых выступить против правительства.
Кандинский, решивший объединить силы 'Сопротивления' и Коалиции, смеется, когда представляет, что за разношерстная компания возникнет в результате такого союза. Старые и новые формы протеста соединяются во имя победы над общим врагом. И если задуматься, он идет дальше, чем члены той же Коалиции: он восстает против сил глобализации, действующих в стране. Но в результате молоденькие хакеры у экранов своих компьютеров и члены рабочих синдикатов с обветренными лицами, выходящие с динамитными шашками на уличные демонстрации протеста, будут действовать сообща.
Сидя перед монитором, Кандинский обдумывает план дальнейших действий. Болят пальцы правой руки. Ему следовало бы отдохнуть несколько дней. Но Кандинский надеется превозмочь физическую боль.
