презрением, что разве только вслед ему не плюнул, да и то пожалел персидский ковер. А не его пальтишко. Эстафету ненависти приняла горничная. Ванзарова окатили столь горячей любовью, что будь наш герой из воска – осталась бы от него хилая лужица. Впускать Лизавета не спешила, стояла в проеме и створку держала. Буквально грудью в передничке защищала дом. Потребовалось напомнить, что визит сыскной полиции в любой час суток – счастье, не меньше. Особенно когда гость пришел к хозяйке дома. Придержав яд под языком, Лиза обещала узнать, примет ли госпожа, и захлопнула дверь. Даже усы слегка шевельнулись. Такого обращения сыскная полиция не любит. Но приходится сносить.
Лизка нагло задерживалась. Потеряв всякое терпение, Родион уже собирался звонить или колошматить ногой в лакированную дверь, но тут створка распахнулась. Горничная мстительно наблюдала за мучением гостя, который опять не мог найти место для пальто со шляпой. Убедившись, что вещи пристроены рядом с калошами, там, где грязнее, изволила проводить. И эту барышню он буквально носил на руках! От гостиной до самой кухни! И где благодарность? О, женщины, ну и всякое такое…
Из комнаты госпожи Агаповой раздавалось странное жужжание. Словно у нее там домашняя пасека. Прислушавшись, Родион не понял, что это может быть. Вроде зубодробительной машины в кабинете дантиста. Отчего-то сразу заныл давний зуб. Сообщив: «Вас ждут», Лиза предоставила неприятному гостю бороться с дверной ручкой самостоятельно. Готовый ко всему, Ванзаров вошел. И все-таки оторопел.
Клавдия Васильевна пребывала в халате скромной роскоши. Но не это поразило юного чиновника. Лицо ее буквально ходило ходуном. Кожа поднималась буграми, превращая красавицу в перекошенного уродца. При этом голова мелко вибрировала, так что выпавший локон дрожал, что лисий хвостик. Складки кожи двигались и опадали под ударами резинового валика, приделанного к хитрой рукоятке, по виду трубки от телефонного аппарата. Тонкий шнур тянулся от нее к электрическому моторчику, нервно зудевшему.
– Прошу… простить… господин… Стриж… Сеанс… нельзя… останавливать… – сквозь шум крикнула дама. – Строгое… расписание…
Ну, конечно, это был пневматический вибратор Арнольда для лица – новейшее достижение швейцарской техники в борьбе за красоту. Прибор появился недавно, активно рекламировался в газетах, но стоил таких денег, что дешевле было съездить в Швейцарию.
– У меня печальная новость… – постарался перекричать мотор Ванзаров. – Ваша дочь погибла…
– Да-да… вы… вчера… говорили… уже…
Быть может, дама не расслышала. Родион повторил громче:
– Ольга Ивановна убита…
Резиновый валик дернулся и замер. Кожа приобрела румяный оттенок и свежее впечатление. Еще года два долой. Ну да ладно…
Бережно уложив рукоятку с валиком в особую коробочку, госпожа Агапова строго спросила:
– Месье полицейский, для чего вы так неудачно шутите?
– Госпожа Изжегова найдена вчера на улице с перерезанным горлом. Я лично опознал тело.
Клавдия Васильевна моргнула, словно хотела отогнать дурное видение. Но видение стояло перед ней во весь коренастый рост, не желая растворяться. Вдруг она схватилась за лицо, как за нежную вазу:
– Ах нет, это ужасно… Вся процедура насмарку… Теперь опять повторять. Мне нельзя волноваться… Прошу вас, уходите. Я не хочу этого слушать. Потерпите до конкурса…
– Но ваша дочь убита, – попытался объяснить Родион.
– Нет-нет, не надо… У нее муж, вот пусть и занимается. А я потом… Мне нельзя сейчас нервничать, это отразится на свежести лица. И глаза опухнут. Все старания будут напрасны.
– Не знаете, кто это мог сделать?
– Не знаю и знать не хочу, поймете вы или нет? Ольга самостоятельная женщина, у нее своя жизнь, и я в нее не вмешиваюсь… Как ей угодно…
– Когда она вышла из зала собрания?
– Я и не заметила вовсе…
– У нее было назначено свидание? Или кто-то ее позвал?
Красавица бережно тронула кончиками пальцев лоб:
– Что за вопросы, господин Стриж, я за ней не слежу. Мы и не общались почти.
– У вашего мужа было больное сердце? – резко спросил Ванзаров.
Дама попыталась разыграть глухоту и непонятливость, но ей не подыграли.
– Что за выдумки? – наконец ответила она строго. – Иван Платонович был крепким, как дуб.
– Нашли его в ванне уже мертвым?
– А это еще к чему? – Клавдия Васильевна одарила суровым взглядом. – Это вас совсем не касается. И вопросы эти неуместны. Зачем лезете в наше горе? Что вам там делать? Причина смерти была установлена, и расследование закрыто. Несчастный случай. По какому праву в нем копаетесь?
Прав у чиновника полиции на это действительно не было. И никто не разрешал ему заниматься расследованием закрытого дела. Чистая правда. Приходится смириться.
Госпожа Агапова извлекла угрожающий агрегат и приложила валик к лицу:
– Прошу вас не мешать. Мне надо повторить процедуру.
Мерзкое жужжание моторчика отрезало беседу.
Выйдя из храма красоты, Родион наткнулся еще на один суровый взгляд. Прямо некуда от них деваться бедному герою.
– Следуйте за мной, – прогремел приказ.
Что делать? Ванзаров покорился неизбежному.
Дверь в кабинет захлопнулась с таким грохотом, что с картинных рам, кажется, слетела позолота.
– Как вы могли мне врать?!
Эльвира Ивановна горела холодным бешенством, от которого хотелось бежать без оглядки. Но Родиону такого счастья не досталось. Буквально зажали между худеньким телом в скромном платье и кожаным креслом. Он попытался оправдаться, но шанса не представилось.
– Вы мне врали! Я вам поверила, а вы мне врали! Ненавижу ложь! Обман – это хуже предательства! Чиж Антон Иванович – собственной персоной! Вы мне врали!
Несимпатичное личико с дурацкой прической зажглось прекрасной яростью. Как прекрасен занесенный меч или разящая молния. Эля разошлась не на шутку. С таким напором трудно справиться. Если бы не особое свойство характера, совсем погиб. Но спокойствие, овладевавшее Родионом при женских криках, выручило.
– Нет, это вы мне врали, – ответил он.
Эльвира на мгновение потерялась, и этого было достаточно. Инициатива перешла в руки полиции.
– Откуда вы узнали, что я служу в 4-м Казанском участке? Зачем телефонировали и молчали в трубку?
– Выполняла ваше наставление быть осторожной! – крикнула она. – Что должна думать беззащитная девушка, когда в дом приходит неизвестный господин, который сначала сообщает о моей смерти, а потом о смерти моей горничной? При этом внимательно рассматривает картины и драгоценности. Я телефонировала в сыскную полицию и спросила чиновника Чижа. Ответил старческий голос, явно не ваш. Тогда я спросила, кто мог так пошутить. Мне со злорадством доложили: в сыскной имеется один герой. И служит в Казанской части. И фамилия его Ванзаров. Я телефонировала в участок и все выяснила. Вот так, Родион Георгиевич… Зачем врали?
Нечасто сыскную полицию припирают к ответу. Надо выкручиваться. Родион попытался это сделать как мог, стараясь не упоминать надпись на руке. Эльвира Ивановна смотрела не отрываясь, оценивая и взвешивая каждое слово.
– Хорошо, поверю вам… – оборвала оправдания. – Последний раз. Больше не врите. Я это ненавижу…
– Ваша сестра…
– Не надо, все знаю.
На удивленный взгляд последовал беспощадный ответ:
– Подслушала под дверью. Нечего усы топорщить… Мы, барышни, жутко любопытны. Особенно когда
