– Кто стоял у подворотни?
Никто не шелохнулся. Чиновники участка наблюдали с интересом: быть может, уже и ставки сделали.
– Отвечать! – гаркнул Ванзаров так, что ближние отшатнулись.
Вперед подался конопатый парень, слишком заметного роста:
– Ну, я…
– Доложить, как полагается!
Городовой оглянулся на штабс-капитана, дескать, надо подчиняться или сразу скрутить. Звержинскому стало интересно, чем дело кончится. Тоже, наверно, поспорил.
– Городовой Санин… Стоял на посту, обнаружил тело. Примерно без четверти два. Засвистел, вызвал подмогу, все…
– Откуда появилось тело?
– Не могу знать.
– Кто проходил мимо вас или по двору?
– Да вроде никого и не было…
Ванзаров потребовал показать, где стоял Санин. Городовой нехотя, вразвалочку встал спиной к углу дома и демонстративно оглядел переулок. Герой на посту.
– Во двор часто смотрел?
– Как полагается…
– На другую сторону подворотни переходил?
– Само собой.
– И ничего не видел?
– Никак нет…
Жесткий тон юного чиновника изменил ситуацию. Его хоть подозревали, но уже слушали. Так всегда бывает, когда человек берет власть в руки. Власть – она завораживает. Если умеешь ею пользоваться.
– Где стояли другие посты?
Ему указали на противоположную сторону переулка и соседние дома. Если все так и было, то появление тела сродни чуду. При полном полицейском оцеплении, средь бела дня появляется убитая с разрезанным горлом, и при этом никто не видит, как это случилось. Словно ослепли. Не какие-нибудь гражданские свидетели, а обученные городовые. Даже представить такое невозможно. Не могла же она материализоваться из воздуха? Не могла. Но как оказалась на льду? Необъяснимо. Что за место такое заколдованное…
– Где филеры? – спросил Родион, оглядев толпу.
– Так ведь рано еще, «Помпеи» пустые, чего им делать… – за всех ответил Санин.
– Филеров не было ни на той стороне, ни на лестнице соседнего дома?
– Никак нет…
Хоть какое-то логическое объяснение: постоянной слежки не было. И Николя тоже не было, как назло. Не послал, вот и не было. Сидит, наверно, в участке, дожидается. Надо было его послать. Он бы наверняка что-то заметил, такой шустрый. Но спокойные рассуждения не помогали. Кровавое марево затуманило сознание. Дай Родиону сейчас шашку, ряды полиции сильно бы поредели.
– Кто разрешил убрать филеров? – спросил он, обращаясь к чиновникам.
Желающих взять на себя ответственность не нашлось. Все как-то сразу попрятали глазки. Только штабс-капитан оказался не робкого десятка. И принял удар на себя.
– Какой смысл их держать, когда…
– Здесь я решаю, что и когда делать!
Не видели еще мы такого Ванзарова: просто гром и молнии. Даже Звержинский слегка растерялся, не ожидал от юнца такой властной силы. И попытался поднять голову:
– Господин полковник велел передать, что для вас уже подготовлена камера в нашем участке. Так что завтра в полдень милости просим. А пока…
– А пока будете исполнять мои приказания! – отрезал Родион. – У кого-нибудь есть вопросы? Кто- нибудь еще желает обвинить меня в убийствах? Или надеть французские браслеты?[25]
Желающих как-то не нашлось. Из задних рядов незаметно улизнуло несколько фигур в штатском. Только Звержинскому деваться было некуда, позади городовые.
– Значит, договорились. А теперь слушай мою команду: рота, смирно!
Городовые подтянулись, руки по швам, спина прямая, взглядом поедают начальство. Даже штабс- капитан по военной привычке подался команде. Бунт подавлен. Победа полная. Кто бы ожидал от тучного юнца такой силы духа? Вы – нет? Это потому, что плохо его знаете. У него еще немало чудес припасено. Такой характер богатый, всего не покажешь. Так, мельком обрисуешь и бросишь. К чему стараться, когда Родион все равно чего-нибудь выкинет… Ну да ладно, сейчас не до болтовни…
Убедившись, что желающих умничать не осталось, Ванзаров дал команду «вольно» и приказал сделать внешнее оцепление. Городовые бросились врассыпную. Только штабс-капитану было приказано оставаться на месте для дальнейших распоряжений.
Как тень объявился криминалист. Отведя в сторонку юного друга, тихо спросил:
– Я тут случайно наблюдал… Это было великолепно, но, коллега, ту ли вы профессию выбрали? Вам бы армией командовать. Теперь все будут трепетать перед вами. Чего доброго, заставите старика Лебедева стоять смирно на морозе, как этих несчастных…
Волна схлынула. Как бывает после шторма, наступил такой упадок сил, такая тьма встала на мгновение перед глазами (а все от голода), что Родион вынужден был схватиться за рукав друга.
– Аполлон Григорьевич, дорогой мой, дело совсем плохо…
– Ну-ка, не раскисать… Вижу-вижу… Все равно молодец, с этими так и надо, другого обращения не понимают.
– Уже третья, и снова ничего. Никто и ничего не видел. Опять будем тыкаться, как слепые котята.
– Включайте логику на полную мощь. А я первичным займусь…
Опустившись перед телом, Лебедев занялся тщательным осмотром. А Родион отправился во двор. Здесь было все как прежде: спокойствие и тишина. Песок на дорожках, лед и замерзшие помои. Свалка пополнилась свежим мусором. Любой фокус – это наглый обман. Такой простой, что и подумать нельзя. Все перед глазами, надо только понять: как? И он принюхался. В морозном воздухе чуть-чуть пахнуло соленым ароматом. Ванзаров посмотрел под ноги. И все понял. Это было так просто и очевидно, что никто и подумать не мог. Не было хитрости, а была только психология поведения людей. И больше ничего. Никакой удачи или волшебства. Можно перерезать хоть весь конкурс красавиц – никто не поймет.
Аполлон Григорьевич тщательно скрывал замешательство, играя сигаркой в зубах:
– Как под копирку сделано, только разрез чуть менее глубокий. И ничего.
– Кое-что уже есть, – уверенно сказал Ванзаров. – Я знаю, почему нет свидетелей.
– Магия?
– Сейчас все поймете… – И юный чиновник позвал: – Санин!
Городовой подбежал и встал смирно.
– Я!
– Покажите, как вы следили за появлением убийцы…
Высоченный парень честно покрутил головой.
– Видели?! Вот и ответ! – Родион не скрывал торжества.
Лебедев запросил объяснений.
Они не замедлили явиться:
– Городовой смотрит на уровне своего роста. Все, что не попадает в эту зону, оказывается физически невидимым для него! Он реально не видел, что происходит у него под ногами. И заметил труп, только когда чуть не наступил на него.
– Допустим. Но как же…
