очаровательный… Постарайтесь воздержаться от этой пагубной страсти. Говорю вам как мать. Сегодня вы похожи на приличного человека, но вчера были неподражаемы. Это было незабываемо. Феерично, полный восторг. Как хорошо, что этого не видела ваша матушка. Ее сердце навсегда было бы разбито.
Сдержанно поблагодарив за науку, Родион пулей выскочил за дверь. Сколько же еще будет аукаться маленькая слабость! Один раз покутил — теперь хоть в петлю лезь. В возбужденном состоянии он кинулся куда глаза глядят и опомнился, наткнувшись на дверь 3-го Казанского участка. Это надо было так забыться! Проклиная себя, Родион высмотрел извозчика, чтобы лететь обратно, но его окликнули по имени.
Молодой человек, очень хорошенький, пардон, иначе не скажешь, в идеально сидящем костюме, с тонкой тросточкой, имеющей серебряный набалдашник в виде упитанной нимфы, вежливо поднял шляпу, такую начищенную, словно из салона, и скромно потупился. Лацкан светлого пиджака перечеркивала черная ленточка.
— Неведомский Леонид Маркович, имею честь… — представился он и, не ожидая ответа, заспешил: — Мне сказали в полиции, что вы занимаетесь проверкой смерти… Ульяна… Господина Вальсинова… Могу просить… Надеяться, что вы изволите… Просто побеседовать…
Кто в участке мог так удачно пошутить? Думать об этом не ко времени. Раз подарок сам пришел в руки, Родион предложил пройти к нему в «кабинет», но Леонид наотрез оказался, предпочтя прогулку по Екатерининскому каналу.
Неведомский долго собирался, словно борясь с собой, и наконец выпалил:
— Понимаете, этой смерти не могло быть… Просто не могло.
— Доктор установил естественную причину, — ответил Ванзаров.
В глазах хорошенького юноши блеснули слезы.
— Этого не может быть, — тихо сказал он. — Его убили. Я уверен.
— Серьезное заявление. Желаете кого-то обвинить?
— Я чувствую сердцем… Мы были слишком близки… Он был для меня всем: теплым закатом, ярким рассветом, ветром в жаркий день, чистым облаком, самой жизнью… Счастьем и восторгом… Его отняли у меня, мое солнышко… Как мне жить без него…
Горе прекрасного Леонида было вызывающе искренним. Юноша еле сдерживался, чтобы не разрыдаться. Но черствый полицейский и не думал утирать сопли. Родион стремительно развертывал логическую цепочку.
Женитьба для Вальсинова — физическая мука. Его пристрастия несколько иного рода. Такую печальную аномалию великий профессор криминалистики Краффт-Эбинг (Krafft-Ebing) с недавних пор именует Homosexualitat в отличие от привычного Heterosexualitat. Что по-нашему называется грубо и карается сурово.[4] Зато ненависть Елизаветы теперь абсолютно понятна. Но и господин Столетов не мог не знать, за кого дочь выдает. Внуков от такого брака не дождаться. Да и Мария Михайловна не может не знать, какое счастье выпало. Свадьба превращается в пытку. Для всех. Не зря официанты подметили, что веселья и в помине не было. Тогда ради чего ее устроили? Что она покрывает?
Леонид уже хлюпал носом, но Родион, не замечая душевного состояния собеседника, спросил напрямик, не предполагает ли он, кто мог убить сердечного друга.
— Ульяна никто не понимал… простите… — последовал мощнейший всхлип в батистовый платочек. — Он жил в чужом, враждебном мире… И пошел на жертву. И заплатил своей жизнью…
— Говорят, он снабжал вас деньгами… как любовника.
На такую грубость Неведомский ответил горестной улыбкой:
— Разве не видите: я не нуждаюсь в деньгах! — на ручке блеснул дорогой перстень. — У меня приличное состояние. Это я, сколько мог, одалживал Ульяна средствами. Но ему все было мало…
— Куда же они исчезали?
— Кокаин… — коротко ответил Леонид.
Маленький факт окончательно ставил логику вверх тормашками. Мало того что у Вальсинова есть любовник, так он еще и подвержен наркотическому дурману. Вот отчего такое иссушенное лицо. Но как за такой букет достоинств отдать дочь? И кто в итоге должен от всей души желать Ульяну смерти? Интересные вопросы, честное слово.
— Уленьке требовалось все больше и больше… Мне не хватало сил ему отказывать. Но однажды я потребовал выбирать между мною и кокаином и пригрозил не дать ни рубля. У нас случился страшный скандал. Почти разрыв. Но потом Ульян успокоился, вернулся ко мне и не заикался об отраве.
— Скандал случился три недели назад?
— Именно так… Тогда он и решил жениться… Позвольте, как вы угадали?
— Кокаин в аптеках не продается. Где Вальсинов его доставал?
— Я не знаю… У кого-то покупал, наверное. Были бы деньги… Пожалуйста, не оставьте его смерть в забвении. Найдите его убийцу…
Обещав как мог искренно, Родион побежал ловить извозчика. А несчастный юноша еще долго стоял и смотрел вслед удалявшейся пролетке. Какая тонкая натура, однако. Пожалуй, Неведомский единственный переживал кончину Вальсинова искренно. Ну, что тут скажешь… Любовь — она ведь слепа. И не такое полюбишь. Ну, не об этом речь…
Возвращение гостя не произвело на Елизавету должного впечатления. Она неприветливо буркнула:
— Чего еще?
Со всей вежливостью, на какую был способен измученный организм, Ванзаров просил отвести его к Марии Михайловне.
— Я вам не горничная, — ответили ему. — Из коридора направо.
Под спальню молодым отдали крохотную комнатку с кривым окном. Половину комнатки занимало супружеское ложе, кровать вроде армейской. На ней в белом свадебном платье сидела невеста, а точнее, вдова, а еще точнее, «соломенная вдовушка». На стук в дверь она не ответила и появление юноши с пиджаком без пуговицы приняла с таким же равнодушием, с каким замечают дуновение ветра. С апатией выслушала, как он представился, ничего не ответила и сесть не предложила.
Родиону пришлось стараться за двоих. Выразив глубокие соболезнования, пояснил, что расследует причины смерти ее мужа и хочет задать несколько вопросов.
— Зачем? — подала голос Маша.
Он стал объяснять, но его оборвали.
— Уже ничего не изменить, — отрезала невеста.
Болтаться в мутном киселе не в характере Ванзарова. И он ударил в лоб:
— Есть основание подозревать, что вашего мужа убили.
Мария Михайловна только усмехнулась:
— Убили? Кому нужно это ничтожество?
Догадка верна: все знала о страстях и слабостях Ульяна Семеновича. Но пошла за него. Вопреки разуму, выгоде и девичьей логике. Если, конечно, такая логика бывает. Хорошо, пусть не логика, а девичьи мечты. Что за беспримерное самопожертвование в восемнадцать лет?
— Ваш отец — состоятельный человек. Вы могли составить приличную партию, но согласились выйти за Вальсинова…
— Это вас не касается. Уходите.
Так обращаться с решительными натурами вроде Ванзварова не следует. Того, кто бросается на пальмы с шашками, дразнить не надо. Родион не собирался давить на несчастную барышню. Но тут у него взыграло ретивое, вожжи выпали, характер понес.
— Так я расскажу, ради чего вы принесли эту жертву! — взвился дракон, у которого вместо пламени вылетали облака перегара. — У вас есть любимый, с которым вы не можете быть вместе. Не можете потому, что он — ваш кузен, родной племянник вашего отца, господин Проказов, бывший на вашей свадьбе. Ни один священник не обвенчает двоюродных сестру и брата…
Чистая импровизация. Сложил мелкие факты и рискнул сблефовать. Но блеф удался. Вернее — логика победила. Мария изумленно уставилась на гостя.
— Кто вам рассказал? — спросила она тихо.
