— Камердинером служу-с, а не любопытной горничной…
Примирительно помахав ладошкой, словно гася разгоравшийся пламень, Родион спросил:
— Где господин Донской хранит деньги?
— Наверное, в банке, он мне не докладывает. Небольшая сумма на хозяйство лежит в кухонном буфете, если изволите…
— Вчера утром Иван Иванович получил более пятидесяти тысяч. Вы можете предположить, на что он собирался их потратить?
Строгие бровки камердинера полезли на лоб, выражая глубочайшее удивление:
— Сколько?!
Родион повторил.
— Ума не приложу! Это поразительно! — Лопарев никак не мог справиться с чувствами, даже шлепнул по жилетке. — Нет, ну только подумайте! А мне заявил, что стеснен в средствах. Жалованье за две недели задерживал… Пятьдесят тысяч!
— Донской сделал значительную покупку? Дом? Акции?
— Не могу знать, он мне не докладывал.
— Подскажите, где в доме можно спрятать такие деньги. Сейф или крепко запирающийся тайник здесь есть?
Лопарев довольно откровенно выразился: если б знал, то проблему с жалованьем давно решил бы без лишних напоминаний. Слаб человек до наличных денег, особенно бумажных. Что поделать. Оценив искренность слуги, Ванзаров спросил:
— Когда Донской вернулся днем, был ли при нем саквояж или сверток?
Ответил камердинер не задумываясь:
— Пальто у него принял, да и только.
— Кто еще прислуживает в доме?
— Никого-с, один справляюсь. Иван Иванович в этом вопросе изрядно прижимист, да и к чему нам кухарка? Обедает он в ресторанах, прачка заходит за бельем. Особых забот нет.
— Прошу разрешить осмотр квартиры. Не возражаете?
Лопарев не только не возражал, но постарался оказать посильную помощь. Открывал двери, рассказывал, что где находится, и всячески старался быть полезным розыску. Но старания были напрасны. Кроме собранных в дорогу чемоданов и пустой чековой книжки банка «Лионский кредит», не нашлось ничего любопытного. Безделушек вроде запонок или брильянтовой заколки так и не попалось.
— Иван Иванович планировал уехать? — отряхивая ладони, спросил Родион.
— Говорили-с, что на днях в Москву собирались. Точнее не знаю. Мне укладываться не приказывались-с.
— Куда ведет дверь из его кабинета?
Не готовый к резким поворотам, Лопарев замешкался:
— На черную лестницу-с.
— У кого находится ключ?
— На кухне висит. Изволите взглянуть?
Юный чиновник забрал кольцо, на котором болтались два ключа: большой, старый, проржавевший, и маленький, новенький, блестящий, от французского замка. И, как бы между прочим, спросил, не желает ли господин камердинер взглянуть, что стало с его хозяином. Лопарев заметно присмирел, но отказаться не посмел.
Велев городовому посторониться, Родион впустил испытуемого. Василий Николаевич только заглянул и выскочил как ошпаренный, часто-часто крестясь и шепча молитву, и даже покрылся крупной испариной.
— Кто же такое сотворил? — шепотом спросил он.
Родион и сам не прочь был это узнать.
— А сами что думаете?
— Да как же… Откуда мне… Какое несчастье!.. Что теперь с жалованьем будет?
— Не заметили в кабинете чего-то странного или необычного?
На лице Лопарева читалось: да куда уж больше странности! Пришлось разъяснить:
— Господина Донского изувечили каменной перчаткой, отломанной от какой-то статуи…
— Свят! Свят! Свят! — эхом отозвался камердинер, осеняя себя крестным знаменем. Такой суеверный, прямо как барышня, начитавшаяся готических романов.
— Иван Иванович упоминал что-то подобное?
Слуга вытаращил глаза:
— Это чего же-с?
— Может, рассказывал про статую рыцаря?
— Никак нет-с!
— Быть может, кто-то пошутил подобным образом? Не припоминаете среди друзей господина Донского любителей статуй?
— Не могу знать. К нам друзья не заходили-с.
— Совсем гостей не было? Какая досада. Вам, наверно, скучно без гостей. Сколько у Донского прослужили?
— Нанял месяц назад. По газетному объявлению… Какое несчастье! Куда меня после такого происшествия возьмут… Пятно несмываемое. Скажут: не уберег хозяина. Пропало мое доброе имя! Что теперь будет? Что за рок такой…
— Значит, до этого не были знакомы.
— Не имел чести-с.
Вытряхнув из камердинера все, что смог, Родион оставил его сидеть на кухне и припоминать любую мелочь или странность, которые случились за последние дни. Умственными упражнениями заниматься не отходя от плиты, то есть не выходя из кухни. Что Василий Николаевич исполнил с большой охотой.
А Ванзаров вернулся к занавешенной двери. Ключ был такой древний, словно попал сюда из антикварной лавки, но вошел в замочную скважину мягко, повернулся легко. Наверняка пользовались часто. На лестничной клетке Родион первым делом посмотрел под ноги. Еле заметные крупинки нашлись у порога. Как видно, гость слегка осыпался. В остальном служебная лестница для прислуги с корзинами или особых гостей, каких неудобно провести через парадный подъезд, приятно удивила чистотой, что нечасто встретишь и в дорогих домах. А тут порядок держали строго. Еще час-другой, и каменная пыль исчезнет под веником.
Спустившись на два пролета, до самого выхода, Родион повернул новым ключиком французский замок и выглянул на Екатерининский канал. Парадный вход отсюда почти не заметен, изгиб дома прячет его. Но если швейцар гуляет снаружи, ничто не мешает приглядывать и за черным ходом.
Вернувшись проторенной дорожкой, Ванзаров запер потайную дверь и бочком, чтобы лишний раз не глядеть на жертву, пробрался в прихожую.
Городовой почтительно ждал распоряжений, и они уже почти сорвались с языка, когда что-то больно впилось в плечо. Его крепко тряхнули, а громовой бас у него над ухом разразился отборными проклятиями, печатными из которых были «негодяй», «подлец» и «проходимец». Обращаться так с незнакомым человеком некрасиво, а уж с сыщиком при исполнении — чревато. Тем более Ванзаров не мог вспомнить поступков, за которые его стоило так чехвостить. А за те, что стоило, — уже получил в детстве от матушки.
Сбросив с плеча хваткие пальцы, он развернулся, готовый дать решительный отпор, и в нос ему шибанул смешанный запах перегара и дорогого одеколона. Статный господин почтенных лет с лицом, искаженным злобой, пребывал в той стадии бешенства, когда человек за свои поступки не отвечает. Увидев лицо врага, Родион ощутил странное спокойствие.
— В чем дело? — спросил он таким ледяным тоном, что в воздухе блеснули морозные узоры… Ну, хорошо приврали для художественного эффекта. Все равно строго осадил, что уж тут скромничать.
Дородный господин (Родион успел заметить рубиновую заколку на его галстуке) зарычал нечленораздельно, от чего городовой малость остолбенел, и уже занес было над юным чиновником рукоятку
