парня из колледжа, у которого на руке было четыре пальца. Я все пыталась рассмотреть твою кисть, но ты засунул ее под мышку и мне не было видно. Мы оба выходили на станции «Астор», и когда ты поднялся, я увидела, что у тебя все пальцы на месте, и поняла, что обозналась.
Я в своей жизни слыхала немало подобных небылиц, но Сара на этот раз пала слишком низко. Не верилось даже, что она способна состряпать такую притянутую за уши, абсолютно неправдоподобную историю – и все ради того, чтобы склеить парня.
– Постой, постой, – сказал Майкл, с жаром кивая. – Кажется, припоминаю. На тебе была длинная темная юбка, верно? А на руке у тебя татуировка в виде цифры четыре. – Торжествующе ухмыльнувшись, она продемонстрировала ему руку. – Когда-то я знал парня с четырьмя пальцами, – продолжал Майкл. – Его звали Ричи Падукка. Он жил в Бруклине в квартале от меня.
– Тот самый парень! – взвизгнула Сара. – Ричи Падукка! Он учился в Колумбийском университете!
– Ага, он и правда учился в Колумбии. Светлые короткие волосы, да? А пальца на руке у него не хватало с рождения, так?
– Это он! Потрясно! Я встречаю тебя в метро, принимаю за другого, а потом оказывается, что ты знаешь этого другого! Просто невероятно!
– Да уж, это точно, – проронила я.
Следующие двадцать минут эти двое продолжали болтать, то и дело обращаясь ко мне с вопросами, вяло пытаясь тоже втянуть меня в разговор. Как будто я не способна догадаться, когда два человека хотят остаться наедине. Да уж, я оказалась свидетельницей шашней киски с петушком. Я первая повстречала Майкла, а Сара вырвала его у меня прямо из рук. У меня отбили парня – да вдобавок еще в день рождения. Я встала, попрощалась и в гордом одиночестве поехала на такси домой.
На следующий день за ленчем Сара смаковала подробности изумительных способностей Майкла по части куннилингуса, а мне пришлось делать вид, что я заинтригована. Так хотелось высказать подруге, до чего меня задело, что она отбила у меня парня. Однако у нас была еще не настолько тесная дружба, чтобы я могла позволить себе впасть в бешенство. Да и Майкл вовсе не был моим бывшим возлюбленным и тому подобное. Он был всего лишь случайным сексапильным парнем, запавшим скорее на нее, чем на меня. Но минут через пять этого притворного спокойствия я так рассвирепела, что мне стало невмоготу смотреть на Сару. Она продолжала рассказывать о Майкле, а я уставилась прямо перед собой, как угрюмый подросток, и односложно ей отвечала.
– Что с тобой, Ариэль? – наконец спросила Сара.
– В каком смысле? – сказала я.
– У тебя какой-то безумный вид. Ты чем-то расстроена?
– Нет, – ответила я.
Но Сара догадалась, что тут что-то не так, потому что ни разу не позвонила мне за выходные. И в понедельник в обеденный перерыв, спустившись в вестибюль, где мы обычно встречались, я ее не застала. Я потеряла единственную подругу и не знала, как ее вернуть. Слишком стыдно было поведать Саре о своих чувствах. Гордость не позволяла мне признаться в ревности.
Хуже всего в нашей ссоре было то, что она произошла именно сейчас. Сара оставила меня в одиночестве именно в тот момент, когда мне нужна была компаньонка для выходов в свет. Можно, конечно, тусоваться в одиночку, но это казалось мне чересчур безнадежным. Когда две девчонки бывают на людях вместе, это круто. Но если девушка приходит куда-то одна, это лишь вызывает у окружающих жалость. Так что всю эту неделю по вечерам, пока Сара, возможно, лежала распростертая на кровати, я смотрела телевизор, потягивая «Карло Росси», перечитывая «Записки старого извращенца» и моля Бога, чтобы какой-нибудь знакомый паренек вытащил меня из хандры и занялся со мной любовью, достойной вверенной мне колонки.
В среду в полдень я отправилась к ящику «Сити Уик» и взяла экземпляр газеты. На первой странице, внизу, между анонсами статей «
Я попыталась представить себе выражение лиц родителей, когда они это прочтут. Но гораздо хуже анонса была карикатура. В середине двадцать первой страницы, над заголовком «Комический стриптиз», было помещено изображение все той же эльфоподобной девицы из прошлого номера газеты, теребящей свои соски перед эякулирующим парнем. Иллюстраторша изобразила пенис Джеймса чрезмерно длинным и торчащим кверху, пририсовав вокруг него маленькие штришки, отчего создавалось впечатление, что он трясется. Меня она изобразила с родинкой над верхней губой, короткими темными волосами и небольшими вздернутыми сиськами. Да эта цыпочка Тесса Толнер еще в большей степени сексуальная извращенка, чем я.
Прочитав рассказ, я обратилась к разделу «Почта».
Вернувшись на работу с обеденного перерыва, я первым делом проверила автоответчик – не звонил ли Лупино. Ничего. Я слегка расстроилась. Но все же позвонила в телефонную компанию и попросила изъять из справочника мой номер, чтобы помешать злокозненным планам очередного извращенца.
Несколько позже позвонил-таки один грозный дядя. В смысле – мой отец.
– Стоит ли показывать это маме? – спросил он. – Она наверняка будет спрашивать.
«Сити Уик» распространяют только в Манхэттене, а офис мамы расположен в Бруклин-Хайтс, неподалеку от дома родителей. Она ведет собственное дело, распространяя детские видеофильмы для школ и библиотек по почте.
– Лучше не надо, – сказала я.
– Мне сейчас нелегко, – признался отец. – Меня сильно выбила из колеи эта иллюстрация, но больше всего расстроил подзаголовок к колонке. Не хотелось бы думать, что прочитанное мною – действительно правдивая исповедь.
– Мне показалось, ты говорил, что степень достоверности – мое личное дело и ничье больше.
– Я лукавил. Так ты сочиняешь эти байки или нет? И почему их тогда в газете называют правдивыми, если это не так?
– Может, тебе все же не следует читать колонку? Я хочу сказать, раз тебя все это сильно смущает…
– Не могу остановиться! Не хватает самообладания!
– Ну, тогда, прошу тебя, сделай одолжение: не рассказывай мне, что ты прочитал, а что – нет. Мне лучше не знать о том… насколько ты информирован.
– Интересное заявление. В нем слышны отголоски твоего собственного стыда, чего я раньше не
