В этот день вышли в свет «
– Скажи мне что-нибудь утешительное, – попросила я, откладывая газету в сторону.
Она на мгновение задумалась, потом сказала:
– Твоя ошибка была вызвана объективными причинами. Все зависит от того, как рассматривать наклон хрена – с его точки зрения или со своей!
– И это слова утешения? – гневно выпалила я.
– Чего ты от меня ждешь? Ты сама выбрала эту работу. Вот теперь и мирись с последствиями. Просто помни, что говорила Дороти Паркер: «Лучше…»
– Знаю, – сказала я. – Все это я прекрасно знаю.
Когда я вернулась с обеденного перерыва, позвонил папа.
– Кто этот подонок Садовски? – прорычал он.
– Садовски? – ответила я. – А как насчет Аарона?
– Это письмо меня волнует не так сильно. Оно, вероятно, унизительно для тебя, но там не упоминается про маму и меня. Слушай, что же мне делать? Ответить ему, что мы воспитывали тебя правильно?
– Нет!
– Так правильно мы тебя воспитывали или нет?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты действительно такая неуравновешенная?
– Папа, ты когда-нибудь слыхал о сатире?
– Я понимаю, что это сатира. Только не совсем уразумел, в какой степени.
– Помнишь тот наш разговор, когда я просила тебя не рассказывать мне, что именно ты прочел?
– Да, но посчитал, что ты просто бросила мне кость. К тому же меня сильно выводит из себя Ларри Стенли.
– А это еще кто такой?
– Парень из нашего офиса. Каждую среду после обеденного перерыва он подходит к моему столу с газетой, говоря: «Эй, Лео, послушай-ка вот это!» А потом очень громко зачитывает самые пикантные места из твоей колонки, так чтобы услышали все прочие специалисты по системному анализу.
– И что ты говоришь в ответ на это?
– Говорю, что нечестно цитировать тебя вне контекста.
Я не могла не восхититься отцом. В этой чрезвычайно сложной ситуации ему не изменил здравый смысл. Он оказался в затруднительном положении. Подобное способно шокировать родителя-еврея: его ребенок получил Пулитцеровскую премию… за порнографию. Отцовская гордость, вероятно, подталкивала его похвастаться перед сотрудниками моими успехами на новом поприще, а его консервативность и степенность заставили устыдиться сферы моей компетентности.
– Я понимаю, как тебе сейчас трудно, – сказала я.
– Не обо мне следует беспокоиться. О маме. Она предлагает, чтобы мы носили с собой маленькое табло с надписью «Это все вымысел», которое можно будет быстро включать на вечеринках, когда нас спросят, насколько все это соответствует истине.
Придя в тот вечер домой, я нашла в почтовом ящике фирменный конверт «Сити Уик». Внутри лежали три письма, полученные газетой на мое имя, которые переслал мне Тернер:
Прочтя это, я уже не чувствовала себя так паршиво из-за опубликованных в газете писем. У меня были поклонники, пусть даже они и не писали об этом в рубрику «Почта». И у меня появились друзья, пусть даже я и не встречусь ни с одним из них лично. Перечитав каждое письмо по нескольку раз, я подшила их в папку-скоросшиватель и положила под кровать – на случай плохого настроения, чтобы взбодриться.
Потом я отправилась на встречу с Сарой. Ее учитель музыки, Эван, играл в тот вечер на аккордеоне в «Барби», роковом клубе на авеню Би, куда она и пригласила меня. Придя в клуб, я нашла Сару в первом ряду – она курила и самозабвенно танцевала. Музыка была не похожа ни на что, слышанное мной ранее – поп и джаз одновременно. Да и набор инструментов оказался необычный: скрипка, мандолина, виолончель, электрогитара, фагот и ударные. Эван – высокий, изможденный, с растрепанными темными волосами и бледной блестящей кожей – играл с невероятным азартом. Пальцы его так и мелькали, голова напряженно склонилась, к губам прилепилась сигарета. В промежутках между песнями он наклонял голову, застенчиво объявлял в крошечный микрофон, вмонтированный в аккордеон, следующую песню, иногда просил у слушателей прикурить. Пожалуй, успеху способствовала его внешность – какая-то причудливая смесь двенадцатилетней девочки с крутым рокером, и подобное сочетание ввело меня в заблуждение.
В конце первого отделения мы с Сарой подошли к стойке бара за выпивкой. И тут я увидела, что к нам подходит Эван.
– Привет, Эван! – сказала Сара, помахав ему рукой. – Это моя подруга Ариэль.
– Сара говорила мне, что знакома с тобой, – сказал он. – Я твой большой поклонник.
– Правда? – откликнулась я, распустив от удовольствия губы.
Неслабый взлет собственного эго – была фанаткой, а теперь у самой появились фанаты – и все это за какие-нибудь несколько недель.
