– Древнееврейское. Означает «лев Господа». Это одно из названий Иерусалима.
– Верно, – сказал Адам. – Я и забыл. Мы учили это в народной школе «Хедер».
– Ты сказал «Хедер»? – дрожащим голосом переспросила я.
– Да. Отец заставлял меня ходить в ортодоксальную еврейскую школу.
Мои трусики едва не соскользнули до колен.
– Откуда родом твоя семья? – спросила я.
– Со стороны матери мы – русские, а по отцу поляки. Фамилия «Линн» звучала раньше как «Линович». Из-за моих светлых волос и голубых глаз никто не верит, что я – еврей. Я обычно говорю, что…
– Кто-то из вашей семьи слишком близко подружился с казаками.
Придав лицу важное выражение, он произнес:
– Именно это я и хотел сказать. Откуда ты знаешь?
– Догадалась. – Я гордо улыбнулась. Уже на первом нашем свидании я разгадала его генеалогию. – Ну и где ты рос?
– В Коннектикуте.
– А где учился?
– В Йельском университете.
Все внутри меня затрепетало от восторга. Он не только еврей, но и бывший студент привилегированной «Лиги плюща». Я мигом представила себе свадебное объявление в «Нью-Йорк Тайме».
Остановив машину у моего дома, Адам сказал:
– Сегодня я замечательно провел с тобой время.
– Я тоже. – Мы какое-то мгновение неотрывно смотрели друг на друга. Ясно было, что, если мы хотим поцеловаться, сейчас самый подходящий момент. Но я почему-то не была к этому готова. Впервые в жизни сознание того, что я могу поцеловать парня, взволновало меня больше, чем перспектива самого действа. – Спокойной ночи! – сказала я и, выйдя из машины, подошла к крыльцу дома.
Открывая дверь, я услышала его голос:
– С наступающим тебя!
– Спасибо, – сказала я, замерев на месте.
– Скажи хотя бы, где ты собираешься встречать Новый год?
Я могла бы солгать, сделав вид, что у меня есть планы, но было в Адаме нечто, заставившее меня сказать правду.
– Нигде, – призналась я. – У меня нет никаких планов. Совсем никаких. Я – обозревательница, пишущая о сексе, но мне нечем себя занять в самую сексуальную ночь года.
– Меня пригласили на вечеринку в «Форт Грин». Не хочешь пойти со мной?
– Серьезно? Мне не хотелось бы тебя напрягать…
– Заеду за тобой завтра в восемь.
Я выбрала черное мини-платье, немного подкрасилась и чуть-чуть надушилась за ушами «Белым мускусом». Без пяти восемь раздался звонок в дверь. Адам был одет в вечерний костюм – отпаренные брюки и рубашка с воротничком. Из-под воротничка торчали светло-каштановые волосы, растущие на груди. Обычно мужчины с волосатой грудью меня отталкивают, но только не Адам. Мне захотелось зарыться лицом в его волосы и вдохнуть запах его шеи.
Когда мы пришли на вечеринку, мой кавалер представил меня хозяину и хозяйке. Мы сели в углу гостиной, и я поинтересовалась, знает ли он, как они познакомились.
– Нет, – сказал он.
– Не забавно разве, что пары, как правило, знакомятся при самых незатейливых обстоятельствах?
– Я понимаю твою мысль. Может, нам провести опрос, чтобы узнать, как именно познакомились все находящиеся здесь пары?
Мы провели остаток вечера, подходя к каждому присутствующему на вечеринке дуэту с просьбой рассказать, как они встретились. Мы услышали истории о людях, которые познакомились в автобусах компании «Грейхаунд», через общих друзей, на занятиях по самообороне и даже в результате адюльтера. Парень и девушка, как правило, перебивали друг друга и спорили о подробностях своей первой встречи, совсем как в начальном эпизоде «Когда Гарри встретил Салли…», а закончив, смотрели на нас с Адамом и спрашивали, как познакомились мы. Мы краснели, обменивались взглядами, а один из нас говорил: «Вообще-то мы не встречаемся». Тогда эти двое понимающе улыбались, словно зная, что это лишь вопрос времени.
Без пяти двенадцать все спустились в цокольный этаж и столпились у телевизора, чтобы послушать «обратный отсчет» Дика Кларка.[97] Наблюдая за тем, как яблоко медленно скользит вниз по шесту, я изо всех сил уговаривала себя считать Новый год всего лишь инсценировкой телеканала «Холлмарк» и ничем иным. Когда часы пробили полночь, все пары стали обниматься и танцевать, а я продолжала глазеть в телевизор. И тут услыхала слова Адама:
– С Новым годом, Ариэль!
Он наклонился и легко прикоснулся губами к моей щеке.
Едва его губы коснулись ямочки, я ощутила, как заливаюсь краской от шеи до самого лба. Я поскорей опустила голову, чтобы он этого не заметил. Мне было стыдно, что один маленький поцелуй в щеку заставил меня сильно покраснеть. Но потом меня осенило, что если парень заставил меня залиться краской, едва прикоснувшись губами к моей щеке, то это, возможно, очень здорово.
В полвторого Адам повез меня в Кэррол Гарденс. За несколько кварталов до моего дома я сказала:
– Не хочешь зайти на чашку чая?
Он припарковал машину на углу Клинтон-стрит и Третьей улицы и, пока мы шли к моему дому, обнял меня. Повсюду лежал снег, и каждый двор в нашем квартале был украшен светящимися пластмассовыми фигурками оленей, Санта-Клаусами и гирляндами огней. В одном дворике были даже музыкальные сани, играющие рождественские мелодии. И хотя я недолюбливаю Рождество и люблю Новый год, но той ночью округа показалась мне похожей на страну чудес – сверкающая, волшебная и живая.
Когда мы поднялись в квартиру, я поставила чайник на плиту, а Адам сел на диван.
– Тебе нравится Боб Дилан? – спросила я.
– Ничего, но я никогда не был его поклонником. Большая часть из того, что я слышал, относится к последним годам, когда с трудом понимаешь, что он поет.
– Ну, тогда жди угощения.
Я поставила «Другую сторону» Боба Дилана и села с ним рядышком. Зазвучала песня «Все, чего мне хочется». Когда Боб произнес: «Все, чего мне хочется, детка, это быть твоим другом», я выжидательно посмотрела на Адама, но тут закипел чайник и мне пришлось встать. Налив две чашки миндального чая, я принесла их в комнату. Мы сидели рядом, прихлебывая чай, Боб подвывал, а с улицы доносился шум праздника.
Но вот уже Боб пропел «Блюзы черной вороны» и «Происшествие в испанском Гарлеме», а мы с Адамом все еще болтали, а не целовались. И я начала бояться, что ему до меня нет дела. Ну и что, что он сводил меня в кафе, а потом пригласил встретить с ним Новый год и зашел ко мне домой. Может, Адам не поцеловал меня в машине в тот вечер просто потому, что не хотел. Может, я ему нравилась только как друг.
Но тут Адам накрыл мою ладонь своей – молча, без особых ухищрений. Он просто опустил свою правую ладонь на мою левую, сплел свои пальцы с моими и взглянул на меня. Я все так же смотрела вперед, будто меня заворожила фишка на проигрывателе дисков. Адам долго гладил мои пальцы, а потом рука его скользнула к моему запястью, поднялась до шеи и лица. Он погладил большим пальцем мою щеку, а потом – над ухом. Я повернулась к нему, и он стал целовать меня с такой нежностью, что, клянусь, почувствовала, как его душа проникает в мое тело.
Я прикоснулась губами к его шее, о чем мечтала еще с первой нашей встречи. Она благоухала такой чистотой и свежестью, что мне захотелось подольше от нее не отрываться. Адам положил ладонь мне на грудь, и мы опустились на диван, продолжая обниматься. Мы уже сильно разогрелись, когда матрац соскользнул с рамы на пол. Я повела гостя к кровати, по пути выключив свет и включив потолочную подсветку. Забравшись под одеяло, мы терлись друг о друга, бормотали и стонали, пока небо не посветлело. К тому времени, как мы поцеловались, пожелав друг другу спокойной ночи, было полпятого утра. Я
