страдания Цюй Юаня! — расхохотался Хуан. — По левую руку от меня — прекрасные горы и река, по правую — красавица, другой такой не сыскать! Я засмеюсь — зашелестит весенний ветерок, я нахмурюсь — выпадет снег и иней. Для моих желаний нет преград — как захочу, так и будет! С какой же стати слушать мне жалостные слова о каком-то заблудшем духе?
И Хуан приказал музыкантам играть. Звуки музыки поднялись до небес, запестрели яркие наряды танцовщиц, словно вся палуба покрылась цветами. Правитель выпил еще и еще, вино ударило ему в голову, он хлопнул Хун по плечу и со смехом вскричал:
— Наша жизнь течет быстро, как эта река. К чему обременять себя грустными думами и заботами? Хуан Жу-юй — несравненный мужчина, ханчжоуская Хун — писаная красавица, они рядом среди красот природы — само Небо велит им соединиться!
Хун промолчала. Правитель, вконец потеряв власть над собою, приказал слугам спустить на воду маленькую лодку, а сучжоуским гетерам — усадить Хун на сиденье, устланное шелками. Взял красавицу за руку и сказал:
— Любезная Хун! Вы стойки, словно железо, но Хуан Жу-юй горяч, что огонь, — в моем пламени не выдержит ваша стойкость. Сегодня я поступлю, как министр Фань Ли,[128] который взял в лодку прекрасную Си Ши,[129] чтобы увезти ее и на всю жизнь обрести счастье!
Хун ничего не могла сделать, она была бессильна перед мерзкими притязаниями Хуана. Ничем не выдав своего отчаяния, даже не изменившись в лице, она только проговорила:
— Зачем вы, такой знатный вельможа, так открыто домогаетесь моей благосклонности, ведь я всего- навсего гетера, — неловко перед людьми. Не беспокойтесь, разве я осмелюсь отказать вам? Я прошу только об одном, чтобы мне дали цитру, и тогда я спою вам песню, развеселю вас и свою грусть разгоню.
Хуан отпустил руку Хун и радостно проговорил:
— Как не сказать, что вы очаровательнейшая из женщин! И самая красивая! В столице я пригляделся ко всем знаменитым девицам в зеленых теремах, ни одна из тех, кого я желал, от меня не ускользнула. Если бы и на этот раз вы продолжали противиться и не покорились мне, что бы я с вами сделал! Вы поступили мудро, переменившись ко мне. Пусть я не самый богатый вельможа в Поднебесной, но я любимый сын первого министра и пользуюсь неограниченным доверием государя. Значит, могу поселить вас в доме с золотыми украшениями и дать вам беспечальную жизнь.
Взяв цитру, он протянул ее Хун.
— Сыграйте что-нибудь, только повеселее! И направим нашу лодку к озеру Сиху.
Хун улыбнулась и для начала сыграла мелодию, которая словно бы рассказывала о множестве цветов, раскрывшихся в пору третьей луны от прикосновения весеннего ветерка; о девушке из Улина,[130] скачущей на быстроногом скакуне; под эту музыку ивы как будто закивали ветвями на берегу, у подножья холма, а воды реки заколыхались в танце. Правитель был в восторге; придвинувшись к Хун, он огляделся и вытащил из-под сиденья небольшой столик, уставленный винами и яствами. Он уже вожделенно потирал руки. А Хун опять тронула нефритовой рукой струны и повела другую мелодию, медленную и грустную, и показалось, будто струи дождя побежали по крапчатому бамбуку на реках Сяо и Сян,[131] будто холодный ветер принялся стонать над могилой Ван Чжао-цзюнь;[132] даже река Цяньтан стала другой, словно сетью дождя затянуло деревья на берегу, и послышался крик гусей у края неба. И все, кто был на берегу реки, загрустили, а гетеры из Ханчжоу и Сучжоу едва сдерживали слезы.
И тут Хун, сняв руку с малых струн, положила пальцы на большие, и полилась третья мелодия, мелодия горя. Она напоминала о том, как однажды на юге страны Янь музыка породила на заходе солнца слова мести и мститель принялся точить кинжал.[133] Почти у всех, кто слушал эту мелодию, перехватило горло от еле сдерживаемых рыданий.
Хун наконец отложила цитру и с мольбой обратилась к Небу:
— О далекое голубое Небо! Отчего ты сотворило меня презренной гетерой и дало мне душу не такую, как у всех?! В огромном мире нет прибежища для беззащитного человека! Я иду вслед за безвинным Цюй Юанем! Не пытайтесь искать мое тело! Я ухожу в иной мир и, может быть, там обрету долгожданное счастье!
С этими словами Хун пробежала на нос лодки и — о, горе! — бросилась в воду.
А что произошло дальше, о том в следующей главе.
Глава шестая
О ТОМ, КАК ХУН НАШЛА ПРИЮТ У ДАОСА ПО ИМЕНИ БЕЛОЕ ОБЛАКО И КАК ЯН ЧАН-ЦЮЙ УСПЕШНО СДАЛ ЭКЗАМЕН В КРАСНОМ ДВОРЦЕ
Когда Хун бросилась в воду, лодка уже вышла в озеро Сиху. Никто не успел ничего предпринять — шелковая юбка красавицы мелькнула в воздухе и исчезла в волнах. Гетеры из Ханчжоу и Сучжоу плакали навзрыд. Оба правителя приказали корабельщикам искать утопленницу. Те обшарили все озеро, но даже следов погибшей не нашли.
— Утопленники обычно всплывают, — развели руками спасатели, — а мы даже платочка ее не видели.
Правители велели продолжить поиски, но они опять были тщетными. Люди говорили:
— Раз не всплыла, значит, попала в омут и ее затянуло на дно.
Правители в смятении отправились по домам.
Вернемся, однако, к барышне Инь, которая, проводив Хун, задумалась: «Что за печаль гложет Хун? Почему она не хочет больше жить? Странно, мы с ней подруги, а, оказывается, я ничего о пей не знаю. Чем же помочь ей?» В это время вошла старая няня Сюэ. Уроженка Цзинсина, простая преданная женщина, она уже много лет ходила за дочерью правителя и имела в Ханчжоу множество родни. Барышня Инь кинулась к старушке.
— У меня к тебе просьба. Сумеешь помочь мне?
— Ты же знаешь, доченька, — отвечала та, — я за тебя и в огонь, и в воду. Говори, что стряслось!
— Я слыхала, что в здешних краях есть люди, которые могут проплыть под водой десятки ли. Ты не знаешь ли кого?
— Коли поискать, найду, — ответила, поразмыслив, няня.
— Мне нужен такой человек для очень срочного дела. Пришли мне его, время не терпит.
Старушка отвела глаза, словно на дальние горы засмотрелась, помолчала и говорит:
— Не пойму я, зачем тебе с подобными людьми якшаться, ведь ты благородная барышня.
— Ты сначала приведи мне нужного человека, а потом и расспрашивай, — поморщилась девушка.
Няня пошла к двери, а барышня следом, упрашивая ее поспешить. Та кивнула и засеменила куда-то. Очень скоро она вернулась, и не одна, вошла в покои барышни Инь и молвит:
— Мужчину я подходящего не нашла, привела к тебе женщину. Она ныряльщица, промышляет ловлей жемчуга. Может проплыть под водой пятьдесят — шестьдесят ли, за что и прозвали ее Водяным Дьяволом — Сунь Сань.
Барышня Инь подивилась, позвала ныряльщицу и попросила ее подойти поближе. Это была женщина восьми чи ростом,[134] у нее были рыжие волосы и темное лицо. Когда она приблизилась, барышне пришлось зажать нос — очень уж дурно пахло от необычной гостьи. Барышня с недоверием спрашивает:
— Любезная Сунь Сань, верно ли, что ты можешь проплыть под водой несколько ли?
— Судите сами, благородная барышня, — отвечает Сунь Сань, — недавно, добывая жемчуг в устье реки Чжэцзян, я наткнулась на громадную змею. Мы схватились и пропыли под водой больше тридцати ли, но я ее все-таки одолела, взвалила на плечи и оттащила домой. А вечером, когда был прилив, проплавала
