первый иней на ржавомпочтовом ящике,свет на безлюдном мостуКак быстро летела,погасая, твоя папиросав ночные беззвучные струи…Стокгольм, 1961* * *Слетают желтоватые пушинкиПленительного липового цвета(На души наши, душеньки, душонки),как золотые райские снежинки.А после – листья полетят, желтея(Так огненные языки сходилиКогда-то на апостолов). Но этоНe скоро, через двадцатьдве недели.А в парке есть кафе, и рюмка рома,Как золотая лилия, блистает,И над горячим золотистым чаемКолеблется немного фимиама.А озеро озарено осанной,В нем серебрятся рыбы, ветки рая.Как нежно ветер воздухом играет,Как шевелит немеркнущей осиной.Мюнхен, 1961* * *А если все-таки – война?А если – не минует чаша?Ночь выжидательно темна,И черный сад – как злая чаща.(А Гефсиманский сад – шумел?)И странный, тихий спор (ты слышал?):– Как много надо искупить…– Как беззащитно спят и дышат…– Непрочный мир непрочных дел…– Да, всё, как тоненькая нить,Но если есть Христос, тогда ведьОн может – правда? – охранить,Спасти, остановить, исправить?– Оставь, не знаю, может быть…Гавайи, 1965* * *Тени войны на замерзшей дороге. Ужеих не видно. Пустые пещеры ночи. Ледяныеводопады ночной темноты. Черныелавины безмолвия. Безлюдныекаменоломни печали.Я заблудилсясреди ночных сталагмитовмоего одиночества.И клочья дымаспят, как летучие мыши,в обугленных трещинах мира.Канзас, 1964* * *В газете пишуто войне и о смерти,но мальчик лет пятииз этой газетысделал кораблик,плывущий по озеру.Может быть, если б умел,он сделал бынастоящую бабочку, настоящее облако?Важно, что все жеон сделал кораблик,
