«А что говорить, если спросят “Кто там в такое время?” — “Извините, не вы ли, случайно, давали объявление о продаже дивана?”»
Вытащил из кармана брошюру. Если что, закосит под сектанта.
С силой вдавил кнопку. Зазвенели колокольчики. Главное, что не реквием.
Никто ничего не спросил. Дверь бесшумно открылась. На пороге стояла блондинка. Очень красивая. Очень-очень красивая. Красивее не бывает. Видимо, секретарша. У солидного Основателя и секретарша должна быть центровой. Никакого намека на сон. Ни ночной рубашки, ни крема на морде, ни бигуди в волосах. Футболочка с бисером, джинсы, тапочки.
— Вам кого?
— Хм… Вы извините, если разбудил… Мне ваш адрес дали… Не удивляйтесь… Мне нужен Основатель… Если это имя вам о чем-то говорит.
Она несколько секунд внимательно изучала гостя:
— Говорит… Проходи. Основатель — это я.
— Не удивляйся обстановке… Вообще-то я могла бы позволить себе и Зимний дворец, но зачем? Ведь истинное удовольствие в процессе достижения богатства, а не в обладании самим богатством, согласись. Я искренне не понимаю коллекционеров, тайно владеющих мировыми шедеврами. Если только они не кайфуют от самой охоты за ними… К тому же я не люблю выделяться и привлекать внимание. Так гораздо удобней… Ты сильно промок, простудишься… Хочешь выпить?
Надо же, какая забота о приговоренном за полчаса до казни.
— Не откажусь. Права все равно отобрали.
— У меня есть «White Horse». Налить?
Надо же… Она знает его любимый сорт. Любимый, потому что самый дешевый. Но про это точно не писал в чате. Впрочем, чему удивляться? И с чего это он решил, что Основатель должен обязательно быть мужчиной? Только потому, что слово мужского рода.
— Наливай.
Она открыла небольшой бар в потертой мебельной стенке и достала початую темно-коричневую бутылку. Сняла пробку и наполнила пару простеньких стопок. Принесла из кухни бутерброд с сыром и блюдце с нарезанным лимоном не первой свежести.
Толик, благодарно кивнув, взял вискарь:
— Твое здоровье.
Они выпили, не чокаясь. Словно на поминках. Напиток оказался настоящим, не бодяжным. До бара Основателя бутлегеры еще не добрались.
На психологическом состоянии сисадмина это сказалось тут же. В кровь попали молекулы храбрости. — Слушай… Я не успел спросить… Почему именно сегодня?
— Что сегодня?
— Ну, конец света. Ни сто лет назад, ни завтра. Что на тебя вдруг нашло? С подружкой, что ли, поругалась?
— Не фамильярничай… Я тебе не девочка из бара…
— Извини… те…
— Ничего на меня не находило… Просто устала… И все надоело.
— Что все?
— Только не строй из себя психотерапевта.
— Но ты ведь ждала, что кто-то придет. И, кстати, хотела этого. Просто сказать напрямую стеснялась. Я пришел, готов выслушать и оградить от опрометчивых поступков… Так от чего ты устала? И при чем здесь мы?…
Она посмотрела на бутылку, потом решительно взяла ее и отхлебнула прямо из горлышка. После чего разразилась живописными ругательствами, самыми невинными из которых были «мерзавцы» и «скоты». С последним словом за окном грянул гром.
— Ну вот, — испуганно констатировал Толик, — процесс пошел. Главное, не держать в себе.
— Замолчи… Вот вы мне где уже!.. Достали до синевы в глазах! Один этот коротышка кривоногий чего стоил. Не знаю, что я в нем нашла. Помочь решила… А он… козел похотливый…
— Ты о ком?
— О Бонапарте. Подсказала, дура, как австрийцев в Италии разгромить. Думала, человек в люди выбьется, взаимностью ответит. Ответил… Подцепил эту прошмандовку Жозефину. Мало ему на Березине дали… И Альберт хорош… Написал бы он свою докторскую без меня. Открыл бы теорию, как же!.. Чего ему не хватало? Так нет, студенточек подавай. Женился, детишек родил. А ты, милая, свободна, гуляй. Помогла, и спасибо… Про Казанову я вообще не говорю… Импотент… Вылечи, вылечи… Вылечила… Сволочь пиконосая.
В иной ситуации Толик уже бы набирал телефон скорой психиатрической помощи на своем старом мобильнике.
Блондинка сделала еще пару глотков и продолжила:
— А Пикассо?… А Пресли? Кем бы они без меня были?!
— Погоди, погоди… Так тебя мужик, что ли, бросил? — догадался Толик.
— Ну не баба же…
— Ну и кто он, если не секрет? Тоже какой-нибудь гений? Не Коля Басков случайно? Его нынче все любят.
— Да какой гений? Кто его гением-то сделает, если не я? Всей его гениальности хватило выклянчить у папашки желтый «порш»! Гарик-фонарик…
— Ну и зачем ты с ним связалась? Послала бы…
— Да потому что это единственное, что я не умею! Понимаешь?! Единственное, что я не могу, — это заставить себя полюбить! И наоборот! Я ничего не могу с собой сделать, когда влюбляюсь сама! А они пользуются!
— То есть Наполеон и остальные знали, кто ты?
— Напрямую я им не говорила… Но не дураки же, догадывались…
— И этот, как его, Гарик… Тоже знает?
— Нет… Я никогда раньше времени не представляюсь… Вы же, гады, выгоду искать начнете… А хочется-то другого.
Она немного успокоилась. Алкоголь еще раз подтвердил свои терапевтические свойства.
— Ты хочешь сказать, что те… гении предпочли тебя другим, даже зная, кто ты?
Она как-то беззащитно и жалобно кивнула головой:
— Представляешь?… Почему? За что? Я же на все для них готова… Чего Гарику не хватает?
Толик украдкой посмотрел на блондинку. Да, Гарик точно идиот. Такая красотка даже без своих способностей на миллион тянет, выражаясь фигурально. И остальные тоже идиоты. С другой стороны, характер у нее еще тот. Чуть что — и конец света. Как с такой уживешься? Лишний раз оплеуху не дашь.
— А он не сказал?
— Нет… В любви клянется, а сам… Ни одну смазливую мордашку не пропускает. Я-то знаю…
Да, она знает. Все знает.
— Ты уверена, что дело только в них?
— А в ком?
— Я, конечно, ничего не хочу сказать, но… Сама посуди. Люди, зная, кто ты, тем не менее, предпочитают обыкновенных женщин. Возможно, не таких красивых и не таких талантливых… Может, все дело в тебе? Взять хотя бы сегодняшний случай. Вместо того чтобы спокойно разобраться в случившемся, ты угрожаешь концом света совершенно посторонним людям, требуя доказать, что человечество достойно жизни. Кому такое понравится? Мне вот точно не понравилось.
— Я и хотела разобраться… Что вам всем надо… Еще выпьешь?
— Наливай.
Она наполнила стопку. Толик пригубил и поставил на столик. Прикинул, что в этой весьма
