нестандартной ситуации лучше оставаться трезвым. Эта мадам поопасней гаишника…
— Ну и как? Разобралась?
— Пока нет…
— Боюсь, и не разберешься. Здесь не существует алгоритма. Это было бы слишком просто.
— Тогда, может, расскажешь, что надо лично тебе? — усмехнулась она. — И в чем смысл твоего существования?
Толик еще раз посмотрел на нее и тоже усмехнулся:
— Хм… Может, лучше сходим куда-нибудь завтра? В театр или на концерт. В капеллу, наконец.
— А потом зайдем к тебе…
— Необязательно. Я могу показать наш музей. Там есть пара-тройка любопытных экспонатов. Хоть и поддельных. Подлинные давно украли.
— Но после-то все равно пойдем к тебе?
— Ну зачем так сразу?… Если ты сейчас читаешь мои мысли, то видишь, что я говорю искренне.
— Вижу… Мне не очень нравится эта поза.
— Хм… Ну, это… Как бы… Случайно промелькнуло. Ты не подумай плохо… А вообще, это нечестно. Ты чужие мысли читаешь, а твои никто. Тут, блин, ни с кем не уживешься.
Она вдруг побледнела и вскочила с кресла:
— Пошел вон отсюда! Урод! Одно у вас на уме! Выметайся!
Толик тоже вскочил на ноги:
— Погоди, погоди… Ты пойми, так мозг устроен. Даже если не хочешь о чем-то думать, то все равно думаешь. Ничего не попишешь. Рефлекс. А так я к тебе очень хорошо отношусь, ничего лишнего не позволил бы… Ты не горячись… Пожалуйста, успокойся.
— Я сказала, пошел вон! — Она схватила «Белую лошадь» за горлышко.
Толик не мог читать ее мысли, но в данной ситуации это было необязательно. Он понял, что через секунду бутылка разобьется о его голову. Не спуская глаз с блондинки, он выскочил в прихожую, по пути чуть не свалив устаревший ноутбук, лежавший на письменном столе.
— Все, все… Ухожу, — не глядя, он влез в мокрые ботинки, — ты только не горячись, ладно? Не делай резких движений. Очень жить хочется. Пока. Был рад познакомиться… Пиши, звони, никаких проблем. Меня, кстати, Толиком звать, а тебя?
— Евой!
Ну, другое имя и представить невозможно.
Он захлопнул за собой белую дверь, сбежал вниз, затем остановился и на цыпочках вернулся обратно. Прислушался.
Кажется, она плакала. Хотя, возможно, это был шум листвы, доносившийся с улицы.
Ничего, сейчас он вернется в музей и что-нибудь ей напишет. К этому времени она уже успокоится.
На лестнице он разминулся с пенсионером и его бульдогом. Бульдог грозно зарычал, но хозяин дернул за поводок:
— Фу, Леон…
Толик вышел из подъезда. Посмотрел на часы. До рассвета оставалось минут двадцать. Он присел на металлическое ограждение газона, бросил взгляд на ее плотно зашторенные окна, но никого не увидел.
И что она хотела этим сказать? Нет, не тем, что выгнала его. А вообще — сегодняшней ночной историей. Действительно узнать, что нам надо? Вряд ли. С ее-то опытом и возможностями? Или насмотрелась сериалов про брошенных баб? Или просто нервный срыв?
Не везет ей, видишь ли, Наполеон, блин, не угодил. Нарвалась бы на какого-нибудь таджикского мачо, который вместо сопливых разговоров залепил бы в ухо и отправил коз доить. Вот и вся любовь. Сразу бы успокоилась, красотка…
Вообще-то ее понять можно. Поживи с человеком, которого видишь насквозь. Когда он говорит одно, а думает другое. Точно сорвешься. И самое обидное, другого взять негде. Потому что таковых просто не существует. Кроме, конечно, президента. Он клятву давал — что думать, то и говорить. Но президент сейчас нарасхват.
А может, она решила найти такового среди нас? Устроила проверочку на вшивость. Типа, на кону белый свет, проявите, господа, истинные качества. Ну а кто победит в конкурсе, с тем и закручу любовь- дружбу.
Толик еще раз посмотрел на ее окна. Он-то точно выбыл из борьбы. Хотя ни о чем уж таком крамольном не думал. Ну представил, как… А кто не представляет?…
Жаль, конечно…
Или не жаль? Он с первой-то женой больше пяти месяцев не выдержал. Безо всякого чтения мыслей. А тут и двух дней не протянет… Да, девочка не подарок. И яхтами с бриллиантами ее не соблазнишь. К тому ж мы стареем, а она вечнозеленая, как елка. Да, трудно быть Евой…
Интересно, а она тоже исчезнет вместе с остальными? Или отсидится в богоубежище?
Впрочем, какая разница? Главное, нам сматываться некуда.
И остается одно. Достойно, по-мужски уйти. Чтоб знала, коза, что не пионеры перед ней, а реальные перцы.
Толик лег на мокрый газон лицом вверх, мужественно улыбнулся и закрыл глаза. Через минуту он спал, как настоящий герой, которому все по барабану, в том числе и конец света. Сказалась бессонная ночь, нервное напряжение и виски, смешанное с пивом.
И во сне он увидел бесконечное небо со звездами. И с одной, самой яркой звезды к нему летели два добрых ангела-телохранителя. Чтобы забрать в другую реальность, где никогда не случится апокалипсиса.
Обтерев тряпкой мокрые лапы бульдога, пенсионер прошел в ванную, вымыл руки. Затем переместился в комнату. Где чуть не сбил с письменного стола ноутбук.
— Лена, ну сколько можно просить, чтобы ты не оставляла компьютер на краю стола. Дорогая же вещь. И я могу зацепить, и Леон… И вообще, прекращай сидеть по ночам, у тебя режим. А то я спрячу компьютер… Ой!.. А это?!!.. Это что такое?! Кто разрешал брать мой виски? Что ж ты делаешь, а?… Ты же знаешь, что тебе категорически запрещено! Почти целую бутылку!.. А лекарства? Почему ты до сих пор не приняла лекарства? Хочешь нового приступа? Хочешь снова на полгода в интернат? Я же поручился за тебя перед доктором! А ты так себя ведешь?! Ну разве можно?!.. Лена! Это совершенно недопустимо! Немедленно глотай таблетки!.. Или я вызываю «скорую»!
— Глянь, вон еще один на газоне. Тормози.
Милицейский джип марки «УАЗ» со скрипом остановился, водитель со старшиной выскочили из салона и подошли к лежащему на траве человеку.
— Пьяный?
— Да наверняка. Вискарем пахнет.
— Обыщи, может, документы есть.
— Так… Повестка в суд, бумажка с адресом, ключи… Книжка. О, смотри, как у того, возле музея. Про райскую жизнь.
— А-а-а… Опять сектант. Тоже конца света ждет. Видать, у них это массовое. Ну ничего, мы сейчас устроим ему конец света… Грузи.
Никто бы не упрекнул Толика в бездействии Просто иногда обстоятельства сильнее нас. Особенно в эпоху товарно-денежных отношений. Конечно, приятель мог назвать правильный IP-адрес. Но тогда вряд ли бы заработал пятьдесят евро. Потому что адрес принадлежал самому Толику.
Основатель любил пошутить.
Глава одиннадцатая
