посреди комнаты и долго испуганно оглядывался, не мог понять, где находится и чего хотят от него две женщины в белых одеждах, которых он сперва принял за ангелов.
- Где я? - выдавил Енох с усилием.
- Ты дома, Енох, - вместе сказали женщины.
- Да... да... - пролепетал Енох и умоляюще посмотрел на женщин: - Помогите, помогите мне вернуться! Мне надо многое...
- Ты уже вернулся, Енох, - сказала Мелхиседека, нежно-восторженно глядя на брата. Женщины взяли Еноха за руки и уложили. Его седая голова упала на кожаную подушку, и он сразу забылся.
А Ноема-жрица снова перешла в воспоминания Мелхиседеки и увидела, как Иаред уговаривал Еноха-мальчика пойти с ним на охоту. А Енох сказал:
- Я не хочу убивать! - Чем удивил и даже рассердил отца. Иаред настоял. А я, чуя, что без меня не обойтись, - вспоминала Мелхиседека, - что мое присутствие просто необходимо, уговорила отца взять на охоту и меня, девчонку. Я хотела быть нужной Еноху, но не думала, что отец согласится.
- Даже девчонки просятся, - укорил он Еноха. Отец, может, и взял-то меня для того, чтобы пристыдить Еноха. Брат обиженно-кротко глянул на меня. Помню, подошла к Еноху (он все еще дулся) и сказала:
- Еноше, а ты помолись, чтобы Господь убрал всех зверей с нашего пути. - И пока говорила, с радостью видела, как яснеет лицо брата. - И тогда не придется никого убивать.
На другой день на горных тропинках мы не встретили никакой живности.
- Что же это такое?! - недоумевал отец, а мы с Енохом коротко и многозначительно переглядывались, потому что знали, что Господь услышал наши молитвы. Мы подстерегали на водопое, но день выдался студеным (местами под ногами хрустел ледок), и на водопой никто из животных не пришел. Только ворона старчески каркала, у нее, должно быть, ломило кости. Тогда отец, подстрекая Еноха взглядом, предложил ему убить ворону, потому что с охоты нельзя возвращаться совсем ни с чем. Енох отказался стрелять в ворону. Отец стыдил его:
- Все мальчишки просятся на охоту, а ты боишься натянуть тетиву!
- Я не хочу убивать, - сказал Енох с какой-то недетской смиренной настойчивостью.
- Но ты не отказывался от мяса, когда я приносил с охоты добычу, - мягко улыбнувшись, сказал отец.
Енох ответил не сразу.
- Я, наверное, не буду больше есть мясо.
Иаред присел на камень. Енох стоял перед ним, опустив глаза.
- Чем же ты будешь питаться - рыбой?
Енох смотрел в землю.
- Но ее тоже надо убивать... Енох, Господь дал человеку власть над животными и разрешил употреблять их в пищу.
- Я помню, - проговорил Енох, не поднимая глаз, - но есть мясо больше не буду.
Я ходила вокруг Еноха. Я не знала, как подбодрить брата. Я не знала, как успокоить отца.
- Можно есть молоко, творог, сыр, можно собирать больше плодов и ягод, а можно питаться корешками. - В подтверждение своих слов я вырвала какое-то растение и, очистив корешок от земли, стала его жевать, хотя на вкус он был отвратителен и источал молочно-горькую влагу. Отец не обратил на мои слова внимания, что меня нисколько не задело. Он внимательно посмотрел в глаза сыну.
- Скоро ты будешь взрослым, Енох, и я должен научить тебя в жертву Богу приносить агнцев, - или ты и в святилище не будешь убивать животных? Для Бога?
- Я научусь, отец! Для Бога я смогу, если это нужно. Но ты сам говорил, отец, что Богу важнее наше чистое сердце.
