Отвар подействовал - Енох почувствовал, что засыпает. На черном бархате век снова появилось изображение вселенной в виде яйца с яркими переливающимися цветами. Енох, засыпая, спокойно слушал космос, точно Адам до грехопадения, улавливая электромагнитный шум радиоизлучений в сегодняшнем его состоянии после взрыва. Енох подумал: 'А ведь это тоже всего только условность из пророческого будущего, эти знания сродни знаниям каинитов'. И вдруг он вспомнил имя сестры. Енох прошептал:
- Мелхиседека.
Со всей значимостью текущего часа Мелхиседека, которая вся светилась кротостью, улыбнулась через слезы, ибо настал час великий, великий для всех. Енох вернулся! А Сепфора не сводила глаз с одежды мужа.
7. '...со всей значимостью текущего часа Мелхиседека, которая вся светилась кротостью, улыбнулась через слезы, ибо настал час великий, великий для всех. Енох вернулся! А Сепфора не сводила глаз с одежды мужа'. - Прочитав эти строки, Тувалкаин опустил на колени грубые ясеневые скалки, на которые был накручен пергамент мятежного братца Иавала-скотовода. И теперь, возвращаясь из дома исчезнувшего Еноха и читая в колеснице про то, как посещал дом сифитов, Тувалкаин с предощущением чего-то неприятного подумал, что духи, которым поклоняется Иавал, достаточно прозорливы, и спросил сам себя: 'Но зачем Иавалу мнимое возвращение Еноха?'
Несколько дней назад Ир-доглядчик явился к Тувалкаину с устным доносом. Слушая урода, Тувалкаин неспеша прохаживался по библиотеке минералов, бережно, точно живое существо, поглаживая черный булыжник. Уродец Ир рассказывал и косился на камень в руках господина, точно на маленькое животное, от которого исходила опасность. Когда доглядчик закончил, Тувалкаин покровительственно проговорил:
- Ты принес интересные новости, Ир. - Он достал из маленького ящика огромного стола самородок желтого цвета величиной с боб и вложил в ручку уродца.
- Я бескорыстно, господин! - пролепетал Ир, делая вид, будто недоумевает, в чем ценность желтого блестящего боба.
- Ты знаешь, что это?
- Нет, господин.
- Ты лжешь! - отрезал Тувалкаин.
- Простите, господин! Это тот самый минерал, который не дает металлической проказы.
- Спрячь самородок подальше. Придет время, и он поможет тебе стать обеспеченным горожанином.
Отходя к двери, Ир поклонился спиной вперед. (Голова его от рождения сидела на плечах таким образом, что бледное личико оставалось со стороны спины. Был он малого роста и тощ. Ходил пятками вперед.)
- Ты куда? - Тувалкаин улыбкой остановил уродца. - Я тебя вызвал не для того, чтобы послушать твои доносы.
Вострые брови Ира угодливо подпрыгнули. Лисья мордочка подобострастно устремилась к господину.
- Мой брат Иавал молится богам, которые имеют власть над животными, и боги дают брату над животными власть. Но крысы... Эти мерзкие твари настолько умны, что не подчиняются даже Иавалу. В городе их развелось слишком много, ты и без меня очень хорошо это знаешь. И приманки с нашими ядами они не трогают. А вот от ядов Иавала они дохнут, и их трупы переливаются каким-то фосфорическим светом. Во всяком случае, так говорят.
- Вы хотите, чтобы я съездил в стан Иавала-скотовода и купил мор для городских крыс?
- Да, но это непросто, учитывая наши... напряженные отношения. И еще! У Иавала есть пергамент, который пока не видели в городе и, естественно, который еще не смущал каинитов. Если ты принесешь этот пергамент, Ир (Тувалкаин нарочно назвал уродца по имени), я подарю тебе еще несколько самородков и, может быть, покрупнее того, что лежит у тебя в кармане.
- Правильно ли я понял, господин, что я должен украсть пергамент, который пока скрывает ваш брат?
- Я этого не говорил! - Тувалкаин, улыбаясь, поднял две руки, точно защищаясь от слов Ира. - Но я повторяю: если пергамент будет лежать у меня на столе, я щедро расплачусь с тобой, Ир!..
...Тувалкаин вернулся к пергаменту, который теперь лежал у него на коленях и подпрыгивал в
