- Поехали, - прошептал Енох, осторожно поглаживая поросший ракушками кузов колесницы.
Темнота сгущалась, и город будто погружался в ряску. Сузилось пространство. Колесница ехала медленно.
Когда проезжали мимо дома Ноемы, в конце улицы появился голый человек. Он бежал с поднятой рукой и потрясал чем-то зажатым в окровавленном кулаке. Тувалкаин велел притормозить.
- Еще один оскопился! - с едва заметным смешком сказал возница и мельком глянул на господина - не взыщется ли за вольный тон в отношении новоиспеченного жреца. Но Тувалкаин сам тихо рассмеялся.
Голый жрец остановился у калитки. Какой-то миг (может, два-три) его беладонно-звездный взгляд путался со взглядами сидящих в колеснице. Обнаженный повернулся лицом к дому Ноемы, пропищал:
- Возьми свое, женщина! - замахнулся и кинул отсеченный уд через увитый плющем забор.
- Сейчас они, господин, они... хоть как-то немного стесняются, - сказал возница, - а то было время, с какой-то гордостью... Всех готовы были оскопить!
Тувалкаин кивнул:
- Каин подспудно пытался задержать появление седьмого рода. Весьма поддерживал скопцов!.. Ты ведь, Енох, после возвращения тоже не спишь с Сепфорой?
- Мне можно остаться в доме Ноемы? - вдруг спросил Енох. Он нагнулся, поднял со дна кузова обломанную на скорости веточку, похожую на водоросль, и выбросил за борт.
46. Тувалкаину показалось: окна дома Ноемы удивленно округлились.
- Это ты, Ту? - спросила хозяйка, открыв дверь и поднимая двурогий светильник. - С кем ты? Кого ты с собой привел? - тревожно спросила Ноема, увидев человека в белой одежде сифитов. И вдруг воскликнула: - Вот ты кого привел, Ту!
- Да, это Енох, патриарх сифитов! - громко, очень громко сказал Тувалкаин, почти прокричал. - Да принесите же свеч! - велел он в полутьму коридора.
- Нашел, куда его привести! - с укором сказала Ноема и сделала движение рукой, будто надела на голые плечи невидимую накидку.
- Ты вся дрожишь, Ноема, что с тобой? - спросил Тувалкаин, глядя на светильник с трепещущими язычками свечей.
- Отстань, Ту!
- Отстаю, - тут же согласился Тувалкаин развязным тоном, который покоробил Ноему. - Я не только отстаю, но и оставляю вас. - В проеме калитки Тувалкаин развязно поклонился Еноху. Ноеме стало стыдно за излишнюю оживленность брата, ей захотелось извиниться, но Енох, похоже, не замечал кривляния Тувалкаина. Как только калитка, сладострастно простонав, закрылась за Тувалкаином, мягкие сполохи света изнутри пронизали Еноха, и он внутренним зрением увидел двух светлых ангелов, дозором облетающих город каинитов.
47. Два светлых ангела дозором облетали город каинитов. Вдруг внизу среди кишащих бесов они заметили своего собрата в образе юноши. Он сидел возле увитой плющом каменной стены у дома блудницы Ноемы и, обхватив голову руками, горько плакал. Ангелы, разгоняя нечисть, спустились к плачущему юноше.
- Что случилось, брат, почему ты плачешь?
- Как же мне не плакать? - отвечал юноша. - Господь послал меня с Енохом на землю, чтобы я был с ним и оберегал его, помогал ему в молитве, чтобы все, что он попросит у Господа, с верою получил. И я не могу понять, почему Енох творит беззаконие. И вы спрашиваете, почему я плачу? Как же мне, братья, не плакать, когда Енох, образ Божий, Енох, которому поклонились ангельские чины, пал в такую тьму и уподобился блудным бесам?
Ангелы улыбнулись и успокоили юношу:
- Мы работники вечности, но как мы можем знать план Бога вечности? Идем с нами! Мы поможем тебе, а ты поможешь Еноху в его молитве.
Нечисти налетело столько, будто и вправду надеялись опустить Еноха. Ангелы огненными мечами разгоняли блудных бесов от дома Ноемы. Юноша шел за ними.
- Ни один из рожденных женщиной не устоит перед нами! - кричали, улепетывая, бесы блуда. -
