может принадлежать либо одному лицу, либо немногим, либо, наконец, большинству граждан. Отсюда три правильных образа правления: монархия, или царство, аристократия, или господство лучших людей, и полития, или республика. В Никомаховой этике Аристотель эту последнюю форму называет тимократией, потому что здесь политические права распределяются на основании ценза (??????). Мы видели, что Платон тимократией называл правление, где господствует честь (????). Название Аристотеля имеет, следовательно, иное значение, вследствие иного словопроизводства; оно и осталось в науке. Каждому из этих трех образов правления соответствует извращенная форма: монархии – тирания, где имеется в виду только польза правителя; аристократии – олигархия, где богатые правят для собственных выгод; политии – демократия, где владычествуют бедные, имея в виду только самих себя. В действительности могут существовать и существуют все эти различные образы правления; но спрашивается: кому, по самому существу дела, по истинному понятию о государстве, должна принадлежать верховная власть? Этот вопрос, говорит Аристотель, представляет значительные трудности. Если вручить ее лучшим людям, то все остальные будут унижены; если сосредоточить ее в одном лице, то это будет еще большим преувеличением олигархического начала. Казалось бы, всего скорее можно предоставить ее целому народу; ибо хотя в толпе каждый отдельный человек хуже избранных людей, однако в совокупности народ нередко превосходит высшие классы и разумом и богатством. Рассеянное в малом количестве собирается здесь воедино, вследствие чего в массе образуется высшее качество. Но иногда народная толпа бывает не лучше стаи зверей. По идее, верховная власть должна принадлежать закону, основанному на разуме. Все признают, что в государстве должна господствовать правда, которая составляет высшую его цель, так как в ней заключается общее благо. Но каким образом распределить власть на основании правды? Все ищут
С. 30
правды, каждый во имя ее требует себе власти; но обыкновенно люди ошибаются в приложении этого начала.
Следуя учению Платона, Аристотель в Никомаховой этике21разделяет правду на два вида, сообразно с двояким значением равенства, составляющего ее сущность. Равенство может быть числительное и пропорциональное; поэтому и правда бывает двоякая. Одну Аристотель называет правдой уравнивающей (??????????? ??'?????), другую – правдой распределяющей (???????????? ???????, justitia distributive). Первая действует по арифметической пропорции; она господствует в гражданских оборотах и обязательствах, посему называется также оборотной или меновой (????????????? ???????, justitia commutative). Она предполагает, что лица совершенно равны между собою, вследствие чего уравниваются и их отношения. Вторая действует по началу геометрической пропорции, воздавая каждому равное, сообразно с его природой или достоинством: большему больше, меньшему меньше. Последняя должна господствовать в политических отношениях; но как ее определить? Какой признак может служить основанием для правомерного распределения власти? Каждая часть народа выставляет свое мерило: олигархия – богатство, демократия – свободу. Богатые утверждают, что граждане, неравные по имуществу, должны быть неравны во всем; бедные, напротив, говорят, что люди, равные по свободе, должны быть равны и в политических правах. И те и другие ошибаются, ибо главный элемент государства состоит не в богатстве и не в свободе, а в добродетели. Но если лучшие люди будут на этом основании требовать себе власти, то и им можно возразить, что масса народа, хотя в отдельности хуже их, но в совокупности может быть лучше. Таким образом, заключает Аристотель, нет превосходства, которое бы вполне отвечало требованиям правды и могло бы служить основанием для исключительного присвоения власти кому бы то ни было. В том только случае, когда один человек или несколько настолько превышают остальных политической добродетелью, что сравнения быть не может, правление очевидно должно принадлежать им. Они являются уже не как равные между равными, а как боги между людьми.
С. 31
В этих мыслях Аристотеля можно видеть начало того учения о конституционной монархии, которое, отправляясь от владычества разума и правды в человеческих обществах, отрицает принадлежность их какому бы то ни было лицу или собранию, а потому требует совокупного участия всех общественных элементов в общих решениях. Это учение в новое время мы увидим у Гизо.
Разрешив таким образом этот основной вопрос государственной жизни, Аристотель приступает к рассмотрению отдельных образов правления и прежде всего монархии. Он разделяет ее на несколько видов, которые сводит к двум главным: первый тот, который существовал в Спарте, где царь был не что иное, как наследственный военачальник; второй – самодержавие (??????????'?), где полнота власти сосредоточивается в лице царя. Первый вид собственно не составляет особого образа правления, ибо со всяким совместно то или другое устройство военной власти. Что касается второго, то Аристотель в весьма редких случаях считает его полезным. Вообще лучше, чтобы властвовал закон, нежели человек; лучше, чтобы государством управляли несколько добродетельных людей, нежели один, который не может за всем усмотреть. Сами цари принуждены вверяться приближенным. Наконец, здесь всегда неизвестно, в какие руки может попасть правление. Поэтому самодержавие может быть уместно только там, где один человек настолько превышает других, что все естественно должны ему повиноваться. Это – право гения. Из этих объяснений можно видеть, в каком смысле Аристотель в Никомаховой этике22 мимоходом называет царство лучшим из образов правления. Истинное значение
