большие глаза и прошептал:
– Тише! Кажется, слышу речку!
Едва я услышал слово «речка», как сразу забыл обо всех собаках. И тоже навострил уши.
После книг я больше всего на свете люблю реку. У реки мне всегда хорошо, без конца могу смотреть на неё, слушать её шум. Я знаю всех рыб, живущих в реке, всех птиц, которые обычно летают над ней.
Я затаил дыхание. И правда, где-то совсем близко слышалось журчание воды. Порой казалось, что шумит плотина. Я огляделся вокруг. Справа от дороги виднелся высокий холм, обложенный внизу большими камнями. На холме росло несколько деревьев. Среди деревьев стоял желтый дом. За домом шумела река.
Река оказалась не очень широкой, но приятной на вид. Вверху пенилась вода у плотины. Пониже виднелись песчаные островки, на них рос вербовый кустарник. Река текла между островками, разбиваясь на семь рукавов. Потом рукава сливались, и река катилась дальше спокойно. Она протекала под деревянными мостками, по которым могли ходить люди. Возле мостков была широкая пристань для парома.
Затем река сворачивала влево и терялась за поворотом. У поворота поднимались высокие скалы, поросшие лесом.
Я ещё не успел как следует разглядеть Бероунку, но сразу понял, что буду любить её не меньше, чем Лужнице.
Из-за реки я чуть не забыл о Руде. Он стоял, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и непрерывно подгонял меня:
– Ну что, двинемся дальше?
В то же время Руда не отрываясь смотрел на пристань, где на якоре стоял паром. Там, возле парома, на мелководье играли какие-то мальчишки и девчонки. Одни из них раскачивали паром, другие просто бродили по воде у берега. Только один мальчишка стоял неподвижно с удочкой в пуках Щ он ловил рыбу. Удочка у него несколько раз дергалась, но рыба все время уходила. Он не умел её как следует подсечь.
Когда-то я тоже не умел подсекать рыбу. И мне, конечно, захотелось научить этого мальчишку.
Но, едва я сделал шаг к парому, как Руда схватил меня сзади за трусики.
– Тонда, прошу тебя, не ходи туда!
Сегодня Руда мне вообще казался каким-то странным: теперь же я и вовсе ничего не понимал.
Продолжая держать меня за трусики, он просил, уговаривал:
– Пойдём-ка лучше домой! Там одни чужие мальчишки. Они изобьют тебя, и ты все каникулы будешь сгорать от стыда.
Если мальчишки собираются драться, это всегда видно по их лицам. Но эти, у парома, только с любопытством посматривали на меня. И ещё я знаю: когда ребята готовятся к драке, то обычно шушукаются меж собой, а эти разговаривали во весь голос.
Я вырвался из рук Руды и побежал к парому. Руда кинулся было за мной, но, пробежав несколько шагов, остановился.
Мальчишки и девчонки перестали играть и уставились на меня. Я не знал, как надо здороваться с петипасскими ребятами, и поэтому крикнул:
– Добрый день!
И все мне ответили хором:
– Привет!
Из этого я сделал вывод, что ребята в Петипасах ничем не отличаются от пражских. Теперь я знал, что надо делать дальше. Поднял плоский камень и пустил его по воде, сделав пять «лягушек». Тогда самый рослый мальчишка тоже поднял камень и сделал семь «лягушек». После этого я заговорил с ним:
– Да, приятель, это у тебя получается, а вот брат у тебя сплоховал – кто же так ловит рыбу?
– А это вовсе и не брат. Это Лойза Салих. Просто у нас одинаковые трусики, – объяснил мне рослый мальчишка. – Меня зовут Грудек, мой отец работает на мельнице.
– А ты знаешь этого Лойзу Салиха? – спросил я мальчишку.
Он вытаращил на меня глаза и громко рассмеялся. Засмеялись и все остальные. Не смеялся только Руда, который вслед за мной подошел к парому. Он даже не улыбнулся.
– А если ты знаешь Лойзу, то скажи ему, чтобы одолжил мне удочку, – попросил я. – Я ему покажу, как нужно ловить рыбу.
Лойза Салих, наверное, услышал наш разговор. Он оторвал взгляд от поплавка и писклявым голоском произнес:
– Грудек, скажи ему, пусть сначала научится сам! – Потом посмотрел на меня, прищурив глаза, и сказал: – Такого карпа, какого я поймал в позапрошлом году в заводи у мельницы, тебе не поймать до самой смерти! Руда Драбек может это подтвердить!
Я, конечно, разозлился не на шутку.
– Молчи лучше, врун несчастный! Ты, наверное, в позапрошлом году поймал старый ботинок! И при чем тут Руда Драбек, если он вообще здесь впервые?
Раздался такой хохот, что рыбак, сидевший на лодке посредине реки, погрозил нам кулаком. Но ребята, несмотря на это, хором закричали:
– Ну и загнул! Да твой Руда ездит сюда каждые каникулы!
А Грудек, сын мельника, кивнул головой в мою сторону и сказал Руде:
– Так вот кого ты вчера вечером пугал!
Не успел Грудек договорить, как Лойза Салих вытащил из груды одежды, лежавшей на берегу, свои штаны, натянул их на голову и побежал по берегу. То же самое сделали ещё шесть ребят. И теперь вокруг меня бегало семь петипасских привидений без голов.
– Вы не имели права меня выдавать! – закричал Руда ребятам.
7
И тут я все понял. Понял, почему Руда так уговаривал меня не ездить в Петипасы. Он просто-напросто боялся, что я его там встречу и после каникул расскажу обо всем ребятам из нашего класса. А когда я всё- таки приехал, он решил напугать меня, чтобы я вернулся домой. В общем, Руда оказался плохим товарищем!
Между тем «привидения» стащили с головы штаны и окружили меня плотным кольцом. Они ждали, что я скажу, но мне было не до разговоров. Грудек, уже надевший брюки, подмигнул мне и усмехнулся. Я сразу нахмурился – пусть видит, что я не хочу с ним связываться. Мальчишку, который стоял рядом с Грудеком, звали Индра Клоц. Штаны у него были намного выше колен, а рубашка едва доставала до пояса. Видно, он здорово рос. За ним Лойза Салих, тощий, как жердь, с писклявым голоском. Четвертого звали Мила Ткачек. Его имя было написано чернилами на шапке, которую он держал в руке. Этот был ещё малышом. Он сидел и копался в песке. Остальных я не мог разглядеть, они стояли у меня за спиной, а мне не хотелось оборачиваться.
Петипасские ребята увидели, что я не желаю с ними разговаривать, и стали болтать между собой. Лойза Салих наподдал голыш и сказал:
– Этот Руда и ему подстроил пакость.
Индра махнул рукой в ту сторону, куда скрылся Руда, и добавил:
– Он известный…
Грудек строго посмотрел на Лойзу, который уже примеривался к другому голышу.
– А сегодня Руда хвастал, что вчера этот парень даже упал со страху, так он напугал его.
Я хотел было крикнуть:
«Неправда! Я просто полз по-пластунски!»
Но опять не сказал ни слова. Если бы я заговорил, то, наверное, не удержался бы и разревелся. Так мне обидно было, что Руда меня предал.
Ребята замолчали, ещё немножко поглазели на меня, потом Лойза Салих воткнул удочку в песок и спросил:
