В школе теперь все хорошо. Ни улице тоже. А дома - просто прекрасно. Почему?
Потому что дома есть Ондржей!
Такой красивый мальчик!
Он будто из сахара. Нет, скорее, из фарфора. Или даже как нарисованный. Будто нарисован он одним знаменитым художником, который изумительно умел рисовать детей.
Но наш Ондржей красивее всех и главное - лучше.
Почему?
Потому что он живой! Он машет ручками, шевелит губами и издает какие-то звуки, словно собирается засмеяться. Но смеяться он еще не умеет. Жаль! Но пройдет немного времени, и он засмеется, может быть, даже сегодня, когда Анечка вернется из школы.
- Как зовут твою маму? - спрашивает учительница, и Руда Кагоун отвечает:
- Франтишка.
- А твою маму, Анечка?
- Мою маму зовут пани Чейкова, - неуверенно отвечает Анечка. Она не очень слушала, о чем идет речь, потому что все время думала об Ондржее.
Дети зашумели, мгновенно подняли руки.
- Ее зовут Анна, - поняла Анечка свою ошибку, покраснела и села.
Вот видишь, Ондржей, все это из-за тебя. Но как сделать так, чтобы Анечка о тебе постоянно не думала?
- Мою маму зовут... - отвечает веселым звонким голосом Лида Стршибрна, - ее зовут... - И вдруг тишина... Лида не знает, что сказать.
- Ты не знаешь, как зовут твою маму? - удивляется учительница.
- Не знаю, - откровенно призналась Лидушка, но сказала это тихо, потому что ей стало стыдно.
- Как называет ее дома папа? - помогает Лиде учительница.
Лида думает, вспоминает, как же папа называет маму. Ну как?
«Ярмилушка, пойди сюда», - вдруг вспомнились ей слова, и вся она
засияла.
- Мою маму зовут Ярмилушка.
Дети засмеялись тому, как умеет Лида выпалить то, что придет ей в голову. Едва что-либо вспомнит, как тотчас же выстреливает, словно из пулемета.
Так все же нельзя! Сначала надо вспомнить, затем подумать и только
потом отвечать.
Если бы она поступила именно так, то спокойно могла бы ответить, что ее маму зовут Ярмила.
Теперь Анечка слушает внимательно. Она уже знает, что, когда все дети ответят на вопрос, учительница спросит, как зовут их пап. Действительно, так и случилось. Кто слушает внимательно, тот иногда может отгадать, какой вопрос последует дальше.
А потом будет вопрос - как зовут твоего брата? Тогда Анечка поднимет руку и скажет - Ондржей. Пусть все знают, что у нее есть брат. Пусть об этом знает весь первый «А» класс!
Но учительница сначала спросила про сестру и только потом про брата.
Анечка сразу же подняла руку.
Енда Калина повернулся, удивленно посмотрел на Анечку, а Ольда Воячек улыбнулся ей, словно хотел сказать: «Как-нибудь возьми его с собой! Он будет хорошим мальчиком - этот ваш Ондржей».
- У тебя и вправду появился брат? - переспросил он Анечку, когда они - Ольда, Павел и Лида - вышли из школы и остановились на перекрестке.
- Он еще малявка, - включился в разговор Павел. - Только что родился.
- А ты что, как родился, так сразу и пошел в школу? Сам-то не был малявкой? - не удержался Ольда.
Павел похвастался, что когда он родился, то весил почти пять кило, а Ондржей - только четыре.
Анечка была рада, что Ольда заступается за Ондржея.
- Зато теперь ты - пигалица, - словно стрельнул в Павла Ольда.
Павел встал в стойку, словно петух, готовый к драке, но Ольда без лишних слов закрутил ему руки за спину.
Павел дергался, крутил головой, даже хотел плюнуть в Ольду, но разве с ним справишься? Тот зажал Павла, как клещами.
- Не очень задавайся, а то я тебе сейчас покажу! - крутился Павел и при этом так усердно старался казаться серьезным и взрослым, что Лида не выдержала и прыснула:
- Ха-ха... Это что ты ему покажешь?
Павел рассвирепел и попытался ударить Лиду ногой. Но Ольда еще сильнее заломил ему руки за спиной, чем сразу же его и укротил.
- Оставь его! Хулиган! - выскочила из магазина пани Шлехтова и бросилась к ребятам.
Ольда моментально отпустил Павла, перебежал на другую сторону улицы и исчез за углом, словно его тут и не было.
- Его обижают, а вы стоите и смотрите, - набросилась пани Шлехтова на девочек. - Вас двое, почему вы ему не помогли?
Лида растерянно втянула голову в плечи. Анечка испуганными глазами смотрела на пани Шлехтову.
Трудно ответить. Действительно трудно.
Кто начал?
Не в этом дело.
Кто был виновником?
Павел. Он хвастался, воображал, а ребята этого не любят.
Но пани Шлехтовой трудно это понять.
Она взрослая, она - мама, она всегда заступается за Павла.
Поэтому пани Шлехтова ответа не дождалась. Она вернулась в свой магазин, а Лида пошла домой.
На улице остались Анечка и Павел. Они шли медленно, молча.
Около дома Павел остановился, оперся на дверь.
- Ты ведь всегда первый начинаешь, - с упреком проговорила Анечка.
- Все равно я его не боюсь, - ухмыльнулся Павел.
- Он может побороть и Калину. Что ты думаешь? - подзадоривала Анечка. Ей уже порядком надоело хвастовство Павла.
И тут она вспомнила Ондржея, своего Ондржейку и подумала, что, может быть, уже приехали бабушка и дедушка.
Она хотела войти в дверь, но Павел ее не пускал.
- Пусти... Наверное, уже приехали бабушка с дедушкой... посмотреть на нашего Ондржея, - начала Анечка.
- Ты еще с этой малявкой нанянчишься, - ответил ей Павел, держа обеими руками дверную ручку и выставляя вперед живот, как бы желая столкнуть Анечку со ступенек. Анечка попятилась на тротуар.
- Тебе завидно, что у нас мальчик?
- Завидно? Ничего подобного! Мне он не нужен!
Вот такой Павел. Конечно же, ему завидно, что у Анечки есть брат.
Пани Шлехтова вышла из магазина, Павел увидел ее и немножко отступил от двери. Анечка заметила это и шмыгнула в дверь. Он даже не успел схватить ее за полу расстегнутого пальто. Ему ничего не оставалось, как сунуть голову в дверь и крикнуть:
- Все равно ваш мальчишка противный... Наш будет лучше!
Уже на лестничной клетке Анечка почувствовала, что бабушка и дедушка действительно приехали. Что-то знакомое носилось в воздухе. Едва она перешагнула порог дома, как поняла, откуда взялись эти предчувствия - от запаха дедушкиной трубки. Здесь пахло так же, как в дедушкином цитовском домике.
