ВЕРА ЧУБАКОВА
ОГОНЕК В ЧУЖОМ ОКНЕ КАКОГО ЦВЕТА ВЕТЕР? ЧУЖОЙ БЕДЫ НЕ БЫВАЕТ ПОТОМУ, ЧТО ЛЮБЛЮ ПОВЕСТЬ О БАБЬЕМ СЧАСТЬЕ
ЛЕНИЗДАТ
1987
ПОВЕСТЬ О БАБЬЕМ СЧАСТЬЕ
Что такое счастье? Соучастье В добрых человеческих делах...
Молоденькая проводница, вся в кудряшках, вся в улыбке, едва взглянув на билегы, сказала:
— Ваше купе шестое.
В узком вагонном коридоре не было ни души. Пахло хорошо проветренным помещением.
Лидия устала. Так устала, что казалось, будто ее тяжелые ноги оставляют глубокие следы на голубой ковровой дорожке, протянувшейся во всю длину коридора.
Купе, в которое они вошли с Кириллом, было пусто. В бутылке из-под кефира одиноко торчала крупная ромашка.
Кирилл, приподняв нижнюю полку, устроил чемоданы, подумав, расстелил сверху газету и положил на нее шляпу.
Лидия, откинув голову, прислонилась к холодной, шероховатой стенке и закрыла глаза. Выбившаяся из прически шпилька надавливала на ухо, но не хотелось шевелиться.
«Куда я еду? Зачем?»
Она вздохнула, и Кирилл тотчас же присел рядом, обнял за плечи, ласково упрекнул:
— Ну вот, ты опять за свое! Зачем изводить себя? Все живы, здоровы в полном смысле этого слова. Тебе надо отдохнуть. Имеешь ты право подумать раз в жизни о себе? Мы с тобой будем жить в лесу. Речка, грибы, ягоды... А воздух!
— Ребят жалко. Трудно им будет без...
— Няньки? — подсказал Кирилл. — Ты забываешь, что дети уже взрослые.
Сомкнутые губы Лидии тронула улыбка.
Верно. Взрослые. Гриша даже успел жениться. Только пришел из армии, как следом прикатила девчушка-кроха: маленькая, худенькая, а глаза большущие, с длинными темными ресницами, как у кошечек в мультфильмах — хлоп-хлоп! Ни свободное платье, ни широкий шарф не могли уже скрыть живот.
Не терялся сынок в армии!
— Сколько же тебе лет? — вздохнув, спросила Кро-
ху.
— Восемнадцать. Скоро будет... Через восемь месяцев и одиннадцать дней.
— Школу, ясно, бросила?
— Бросила... — Реснички-крылышки хлоп-хлоп. — Ненадолго.
Хотелось бы Лидии рассердиться, но губы сами растягивались в улыбку. Спросила об отце-матери.
— Никого у меня нет. Только тетя... Но она недобрая, все на меня свалила, сама с книжкой лежит, а я по магазинам бегай, картошку чисть, полы мой, некогда уроки учить.
— Думаешь, теперь у тебя много времени будет?
— Так ведь Гриша поможет!
— Само собой. Ты извини, ма, не успел предупредить. Собирался сказать сразу и...
— Надо было сначала специальность приобрести, а потом уж семьей обзаводиться.
— А мы приобретем специальность! — заверила Кроха. — Мы ж не старые. А знаете, как у нас все хорошо будет? Сами молодые, и дети взрослые. Мы с ними на танцы будем ходить, на каток.
— Ма, брось меня опекать, не маленький,— изрек сын. — А учиться можно. Была бы голова на плечах и желание. Месяца через три-четыре мне третий разряд дадут, уже обещали. Зарплата подскочит, так что проживем, не беспокойся, ма, и дальше учиться буду, дело решенное. На десятилетке не остановлюсь.
— Мы еще там решили, в армии,— подхватила Кроха.— Я Грише книги доставала, какие нужны были. Мы с ним знаете сколько книг перечитали?
— Можно подумать, что других обязанностей в армии у него не было?
Легкий румянец медленно разлился по бледным щечкам Крохи. Она смущенно потупилась.
Лидии стало жалко девчонку. Протянула руку и только коснулась ее головы, как Кроха тут же приникла к ней и замерла.
Так вот неожиданно и появился у нее еще один ребенок. Как Мирослава когда-то...
Мирочка теперь твердо стоит на ногах, хотя она и хроменькая. Закончила училище, ей сразу пятый разряд дали. На ее способности еще в объединении обратили внимание. Сейчас она уже бригадир швейного цеха. Сорок пять девушек работают код ее началом. Изготавливают они там детали для детских и подростковых пальто: полочки, рукава, воротники, борта. А в другом месте все это воедино собирается.
Мира любую швею заменить может, с любой операцией справится. Ее уважают люди, сколько раз с работы приходили посоветоваться, поделиться чем-то. Закроются в маленькой комнате, о чем-то там шушукаются, а потом идут на кухню чай пить. Сами улыбаются, а глаза заплаканы. Был случай, когда Мира вмешалась в развод молодоженов. И так решительно вмешалась, что развод не состоялся. Умеет она с людьми ладить, умеет ссору приостановить, грубость в шутку перевести. А своего счастья так и не нашла. Или счастье ее пока не нашло?
Стыдно Лидии перед дочерью за Кирилла, стыдно за свое решение бросить все и уехать.
Но ведь до последнего дня не верилось, что Кирилл приедет за ней! Можно ли было считать серьезной встречу на курорте? Знали друг друга всего-то месяц, да и то неполный. И любовь за этот неполный месяц родилась, и внезапное предложение:
— Давай поженимся, оба мы с тобой одинокие, немолодые уже...
— Приедешь доаой и забудешь меня на второй же день! — сказала она тогда.
— Не забуду.
— Увидим.
— Увидишь...
И приехал! Даже телеграммой не предупредил, яоил-ся как молния в зимний день и с ходу позвал всех с собой в лес. Дети без всякого стеснения чуть ли не на смех его подняли:
— Жить в захолустье? Э, нет!
Лидия гоже уговаривала Кирилла:
— Не надоело тебе в лесу куковать?
Он только посмеивался:
— Надоело? Да я и дня в юроде прожить не могу: задыхаюсь.
— Что ж мне с вами делать? — отчаивалась Лидия.
Дети, как ни странно, поддерживали Кирилла, во
всем соглашались с ним.
— Имеет право мать пожить для себя? — спросил он их.
— Имеет! — дружно согласились они.
— Хватит вам прятаться от трудностей за материнской спиной.
И снова хор:
— Хватит!
— Тогда я увезу ее.
— Правильно! — засмеялся Гриша. — Я же увез свою Кроху!
Лидия чувствовала себя так, будто ходила перед ними раздетая, будто ее тело даже тряпицей не было прикрыто.
— Поезжай, ма, без всяких,— заключил Гриша.
Мира наступала с другой стороны:
— Он хороший человек, мамочка, сразу видно. Не надо колебаться, мамочка, ты же у нас смелая!
— А как же Кроха? Ей скоро родить, она слабенькая, вдруг что-нибудь...
— Ну да! — возразил Гриша. — Кроху в поликлинике на железный учет взяли. Медицина проверяет ее
