фокусник кролика из цилиндра, выудил два лука и связки стрел с оперением из перьев амазонской цапли, – Не научил только посылать во врагов небесные молнии. А ведь Кортес говорил, что каждый бороро может приказывать погоде, только не умеет, – один лук Зуб протянул Валере, – Приходится воевать дедовским способом.
Зыкин видел, что малочисленные и вооруженные только Магнумами 44 бледнолицые засели у окон второго этажа. И стоит индейцам лишь преодолеть простреливаемую зону, исход боя станет предрешен. Чтоб не вызвать подозрений, Валера натянул тетиву и пустил стрелу счесать шляпу со слишком неосторожного защитника.
– Сегодня пообедаем на славу, – не лежалось спокойно на месте Зубу Бобра, – Это истинная правда, потому что мне приснились три женщины, собирающие капающую из пасти ягуара слюну.
Потерявший шляпу защитник пальнул наугад и стал более осторожно высовывать нос. Вот незадача, его дурная пуля перешибла древко лука у Зуба. Зуб разразился мудреными проклятиями, оглянулся с завистью на лук Валеры, но отбирать подарок обратно постеснялся.
Зыкин с некоторым даже удивлением понял, что к бою оказались не готовы обе стороны. Хитрость индейцев – напасть из болота – в тактическом плане равнялась самоубийству. Кто ж так устраивает засады? [94] А на месте защитников форта Валера применил бы одну из хитростей американцев, отработанных во Вьетнаме [95]. Но «тирольцы» явно имели городскую специализацию, в партизанских хитростях не смыслили ни бельмеса и гибли за зря.
– Гром небесный – это лишь лай псов, унесенных облаком и скучающих по своему хозяину, – Зуб Бобра присмотрел в колючке подходящую горизонтально натянутую проволоку, ловко виляя бедрами, подполз к ней со скоростью анаконды. Занеся руку с половинкой лука за проволоку, индеец наложил стрелу на древко, а тупой конец упер в проволоку. Затем резко дернул и отпустил, посылая стрелу в провал окна. Получилось. Но…
Валере горизонтально натянутая проволока сразу не понравилась. Потому, что именно она была совершенно лишена шипов. А значит – ее здесь натянули не для того, чтобы царапать непрошеных гостей.
Валера успел ткнуться лицом в муравейник, прежде чем рядом с Зубом шарахнула зацикленная на растяжку граната. По спине бойца Зыкина забарабанили комья земли, корни, многоножки и то, что осталось от приятеля-каннибала. Взрыв словно послужил сигналом для атаки. Справа и слева из кустов выросли индейцы и засыпали окна градом стрел.
Смерть куражилась в полное удовольствие. Валера видел, как от боли скребли ногтями лианы простреленные навылет бороро, и как созревшими кокосами валились из окон поймавшие стрелы защитники форта. Атака захлебнулась. Валера видел, как младший из семьи Колючих Рыб, совсем еще сопляк, подполз к запутавшемуся в колючке, плюющему кровью и уже одной ногой отчалившему в поля вечной охоты отцу. И кровью отца быстро нарисовал на лице и груди боевые узоры.
Валера видел, как мальчишка поднял выроненное отцом копье, перемахнул ограждение, побежал, сверкая пятками, к двери. Но пуля все равно оказалась быстрее и снесла ему полчерепа. И мальчик свалился среди гниющих трупов.
– Великого шамана Легкую Руку к вождю! – рискуя попасть под прицельный огонь, заорали бороро, залегшие в двадцати метрах направо по периметру.
– Великого шамана Легкую Руку к вождю! – подхватили в десяти метрах.
Зыкин догадался, что кличут его, и по пластунски двинул сквозь щекочущие лоб стебли. Он полз по пням и канавам, давя пауков-птицеедов и распугивая пупырчатых жаб. Он полз мимо вжавшихся в траву живых и мертвых индейцев. И дополз. Пулей вождю выковыряло глазное яблоко, и теперь орган зрения свисал на скользкой пульсирующей нитке.
– Ты пришел, великий шаман, – радостно прохрипел поверженный Итубаре. – А знаешь, до встречи с бледнолицыми бороро не ведали вкуса соли, смешно, правда?
– Нужна марля, нужен спирт, сойдет и огненная вода!
– Правильно мыслишь. Как воин рассуждаешь, – вяло остановил Зыкина старец, перевернулся на живот, попытался встать, но не нашлось сил, лишь глаз зателепался маятником – Только не для того я тебя позвал, чтоб устроить красивые проводы в страну предков. Есть более важные дела.
– Если враг не сдается, мы его уничтожаем! – метя на освобождающееся место вождя, изрек один из двоих адъютантов, – Пришла пора заговорить более серьезному оружию, – воин торжественно снял с головы состоящий из тростникового снопа головной убор и стал по одной выдергивать полые внутри тростинки. Расправившись с тростниковым султаном, краснокожий бесстыдно сдернул набедренную повязку и принялся ее ощипывать. Выяснилось, что в звериную шкуру были в изобилии воткнуты оперенные иголки для стрельбы из духовой трубки.
Второй адъютант оказался начеку и не проморгал выпад первого:
– Мы потому не побеждаем врага, что в болоте смылась боевая раскраска! – и в свою очередь, сняв свернутый из коры в подобие ведра головной убор, он, будто алкаш заначку, начал один за другим выставлять на пригорок баллончики с нитрокраской.
Зыкин придвинулся, потому что голос старейшины слабел, будто садилась батарейка в плеере.
– Ты видел карту, – из последних сил шептал старый индеец, – Вход в пещеру находится в зарослях гуараны. Найдешь термитник высотой с тебя и отсчитаешь сто шагов в сторону, противоположную водам Вила-Вилья-ди-Мату-Гросу. Пойди нарисованной тропой и забери лук Тупи-кавахиб. Через пару дней после того, как я умру, начнется дождь, и будет лить, пока его не остановит Кортес. Никто другой не сможет остановить этот дождь. Ты отдашь лук Кортесу и станешь первым белым человеком, которого он не обманет. А если ты ему не отдашь лук, дождь будет идти, не переставая, пока вся земля не скроется под водой.
Приготовившись к раздаче спецсредств, оба адъютанта одновременно издали условный клич, кося под макак-резусов в брачный период.
– Я могу тебя спасти, – не очень уверенно промямлил Валера.
– Это сейчас не главное. Иди, пока бледнолицые макаки не добрались до лука Тупи-кавахиб первыми. – вождь болезненно улыбнулся, – Хотел у тебя попросить вытатуировать мне на языке дождевого червя, да видно попрошу уже в следующей жизни. Хау.
– Эй, Быстрый Рот и Тонконогий Муравьед, помогите! – кликнул Валера индейцев-адъютантов.
Те только отмахнулись, поскольку были очень заняты. По очереди подползающим меднокожим воинам один вручал тростинку и пучок дротиков, и жал руку. А второй – баллончик нитрокраски и шептал напутственную молитву.
– Ступай! – истратил последние жизненные силы на приказ старейшина и испустил дух. Правой щекой вождь ткнулся в прелую листву. Его вывороченный глаз стал похож на часы на цепочке, и на этот глаз тут же уселась жирная изумрудная муха.
И столько властности было в последнем напутственном слове, что Зыкин, не дожидаясь, когда адъютанты поделят власть, пополз прочь. Ему не только требовалось разгадать тайну разящего лука Тупи- кавахиб, но и спасти затесавшегося в команду прибывших туристов бестолкового генерала Евахнова.
Пару раз над макушкой мегатонника пули срезали ветки. Это стреляла Герда.
Когда здание сотряс подземный взрыв, Евахнов в замешательстве отпустил фройляйн, и она умчалась в соседний зал. Правда, тут же вернулась, вооруженная двумя тяжеленными револьверами. Отнимать у этой бестии оружие генерал не рискнул, пусть сначала кончатся патроны.
– Ну кто ж так стреляет? – проследив из-за оконного косяка, куда ложатся пули, взвился генерал, – Ты смотри, где над кустами облако москитов вьется. Значит, там и засел индеец!
– Я! Я! – вроде бы не понимала генерала дрянная девчонка и продолжала палить наугад. Прикинула, не подстрелить ли назойливого русского. Но для кого она тогда разливала всю ночь отраву по бутылкам?
– Вот дура-девка. Выпороть тебя некому, – в сердцах сплюнул Евахнов. Содрал с головы носовой платок и утерся.
– Генерал, – неожиданно на чистом русском откликнулась соплячка, – В казарме у себя командуйте, – тут у нее кончились таки патроны, – Мне так смешно. Вы думаете, я здесь первый раз? Да я тут все школьные каникулы прокуковала. Самое интересное, все тайные ходы-выходы знаю. Так что не вздумайте
