Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет

«социалистическом лагере» события, стимулированные нашей Перестройкой, уже шли полным ходом.

В 1989 году прошла «бархатная революция» в Чехословакии; через несколько лет страна мирно разделилась на Чехию и Словакию.

В ноябре 1989 года рухнула Берлинская стена – и граждане ГДР смогли пойти в западную часть Берлина (то есть в ФРГ) свободно, а не под выстрелами пограничников. Но примечательно, что еще за несколько недель до этого начался массовый уход граждан ГДР в ФРГ…

Поразительные события происходили в Польше. «Результаты выборов 4 июня 1989 года для всех стали неожиданностью. Успех “Солидарности” превзошел все ожидания…Впервые после войны у антикоммунистической оппозиции появился шанс получить по крайней мере часть власти» («История «Солидарности» 1980–1989», 2010).

Первого января 1990 года перестала существовать ПНР, возникла Польская Республика – «страна совершенно иная, со свободным рынком, осуществляющая внешнюю политику, ориентированную на Запад (а не на СССР, как в течение почти полувека. – М. Ч.). В 1990 году на всеобщих президентских выборах победу одержал лидер “Солидарности” Лех Валенса. Через два года территорию Польши покинули последние советские солдаты» («История “Солидарности” 1980–1989», 2010).

То есть – Польша, подвергшаяся еще в 1939 году почти одновременному нападению с Запада (Гитлер) и с Востока (Сталин), а после победы над Гитлером полностью подчиненная Сталиным, стала наконец независимой.

А в Советском Союзе, где внутри страны очень заметно обозначился поворот к свободе, в январе 1991 года стремление литовцев к независимости стали подавлять танками.

Это сильно повредило мнению о Горбачеве, хотя, похоже, он и не отдавал об этом приказа.

4. Горбачев и Гайдар. Канун роковых событий

Андрей Нечаев в своей очень внятной, свободным, легким слогом написанной книге «Россия на переломе. Откровенные записки первого министра экономики» (М., 2010), посвященной «Памяти моего друга Егора Гайдара», вспоминает: «Мало кто знает, что в судьбе самого Гайдара важную роль сыграл Михаил Сергеевич Горбачев».

В 1990 году Гайдар поднялся еще на одну ступеньку на советской лестнице влияния на принятие государственных решений – он стал заведовать экономическим отделом главной тогда газеты «Правда». Тираж газеты во много раз превосходил тираж журнала. И Гайдар мог познакомить еще большее количество читателей с истинным положением дел в их стране. С тем, например, что огромное количество денег по- прежнему выделяется на новые и новые стройки, при этом фактические сроки строительства более чем в два раза превышают нормативные…

«К тому, что крупные предприятия строятся десятилетиями, все давно привыкли, – писал Гайдар. – Нерешительные попытки сократить сроки строительства успеха не имели. В такой ситуации из всех красивых и справедливых слов о необходимости подъема машиностроения, сельского хозяйства или легкой промышленности получается только одно – новые котлованы, в лучшем случае – фундаменты.

С огромным трудом собранные ресурсы оказались тонким слоем размазаны по десяткам и сотням начатых строек».

Гайдар обладал удивительным – для нашей страны особенно – даром: он умел трезво, не прикрывая от страха глаз, взглянуть в лицо реальности. И показывал, куда мы катимся, движимые желанием подштукатурить нашу «плановую» экономику – вместо того чтобы от нее наконец отказаться.

«Резко ухудшилось снабжение, не хватает товаров, прежде всего – продовольствия. Значит, надо сконцентрировать все силы в сельском хозяйстве, бросить сюда больше ресурсов, увеличить капиталовложения, – пишет он саркастически, хорошо зная бесперспективность этих действий. – Начиная с XIX партконференции (лето 1988 г. – разгар Перестройки. – М. Ч.), эта мысль звучит все громче. Это просто, убедительно, наглядно. Куда труднее объяснить, что безмерные, неэффективные капиталовложения в производственное строительство на селе, создание железобетонных дворцов для малопродуктивного скота, рытье мелиоративных канав, поставка рекордного количества крашеного металлолома, гордо именуемого сельскохозяйственной техникой, и являются важнейшей причиной всеобщего товарного дефицита (Е. Гайдар. О благих намерениях // Правда, 24–25 июля 1990 г.).

Понятно, что все то, что он писал в газете с огромным тиражом, работало на горбачевскую Перестройку, внушая людям сознание необходимости перемен.

Гайдар, вспоминает А. Нечаев, принял «самое активное участие в подготовке нескольких программных выступлений Горбачева по экономическим вопросам.

…Одно из выступлений Горбачева, почти полностью написанное Гайдаром, оказалось весьма удачным и было хорошо принято депутатами Верховного Совета СССР. В итоге осенью 1990 года Горбачев решил “вознаградить” Гайдара за выполненную на высоком профессиональном уровне работу созданием “под него” Института экономической политики, призванного разрабатывать практические и теоретические вопросы экономических преобразований. Главным опекуном и “учителем” молодежи был выбран академик А. Г. Аганбегян…Меня Гайдар пригласил стать заместителем директора по науке. Согласился я, не раздумывая, потому что интуитивно почувствовал – затевается большое и нужное дело» (А. Нечаев. Россия на переломе, 2010).

О. Лацис пишет: «Редколлегия “Правды” осталась откровенно враждебной Гайдару… Оценив обстановку, Гайдар при первой возможности ушел из “Правды”, проработав там едва ли больше года. Он вернулся в науку, теперь уже в качестве директора института…».

Между тем для Горбачева 1990–1991 годы стали роковыми.

«Политические обозреватели отмечали огромный контраст между блестящими, уверенными действиями Горбачева на международной арене и его крайне непоследовательными метаниями внутри страны в поисках выхода из затянувшегося кризиса. Перспектива быстрого, решительного переходам к рыночным отношениям пугала его…Но чем дольше медлил Горбачев, тем стремительнее ухудшалась обстановка в стране (В. Степанков. ГКЧП: 73 часа, которые изменили мир. М., 2011. Далее: В. Степанков, 2011).

Плохо понимая, что нужно делать с экономикой, Горбачев понимал необходимость изменения политического устройства громадной советской империи, во главе которой находился и которая расшатывалась на глазах. Он готовил новый Союзный договор – Советский Союз должен был стать Союзом суверенных государств… То есть – входящие в Союз республики должны были получить гораздо большую независимость. Но было уже поздно…

30 июля 1991 года в Ново-Огареве (где и шла подготовка нового Договора) Горбачев встретился с президентом России Ельциным и главой Казахстана Назарбаевым.

«…Было принято решение, что после подписания нового Союзного договора покинут свои посты премьер Валентин Павлов, министр обороны СССР Дмитрий Язов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков и другие “товарищи”» (В. Степанков, 2011).

Премьером соглашался стать Назарбаев…

Четвертого августа Горбачев с семьей улетел в Крым. С ним тепло прощались провожающие.

И уже вечером следующего дня начались законспирированные встречи некоторых из провожавших президента – со снятыми мигалками машин, подвозивших их участников этих встреч.

Готовился вооруженный переворот.

По дороге домой с одной из последних встреч – 17 августа 1991-го, – министр обороны Язов «посочувствовал Горбачеву: “Подписал бы Договор, а потом в отпуск отправлялся. Все было бы хорошо…”» (В. Степанков, 2011).

В Крыму, в Форосе «покой президента берегли около пятисот хорошо вооруженных и отлично обученных людей» – это не считая разнообразной обслуги. «Парадокс, однако, заключался в том, что все это множество людей, чей профессиональный долг заключался в защите президента, даже миловидные горничные, получали зарплату в КГБ, и самым большим начальником для них был Крючков, а не президент. Сами того не сознавая, они не охраняли, а стерегли Горбачева. Форосская дача была комфортабельной ловушкой, готовой по велению Крючкова захлопнуться в любой момент» (В. Степанков, 2011. Выделено нами. – М.