Попрощавшись с Лялей, ребята выскочили на улицу. Соня, наверное, с сожалением, а Макар – с огромным облегчением.
– Фу-у! – выдохнул он. – Ноги моей больше здесь не будет.
– Зря ты так, – сказала Соня. – По-моему, здесь очень мило.
– Ничего себе мило! – воскликнул Макар. – Да мне кажется, что у меня от омерзения веснушек раз в десять больше стало! Как можно заниматься этими тварями?
– Так Ляля ведь это объяснила, неужели ты не понял? – удивилась Соня.
– Странная она… – пробурчал Макар. – Странная и подозрительная. Нормальный человек каракатиц всяких любить не может.
– А мне кажется, наоборот, она хочет доказать, что человек должен все в природе любить, – возразила Соня. – Ну, может быть, не любить, но понимать. А это, по-моему, в отношении зверей одно и то же.
– Вот посмотреть бы на тебя за пониманием какой-нибудь крысы! – хмыкнул Макар. – Ну-ка, представь ее у себя в кармане. Помнишь ту летающую красавицу – с зубками, с хвостиком, с усиками? Как она на тебя любовно посмотрела! Наверное, почувствовала, что ты ее очень сильно любишь. Ну, или понимаешь – как там?
– Бр-р! – Соня вздрогнула. – Наверное, бывают исключения.
И тут они замолчали. Такое одновременное молчание всегда свидетельствует об одних и тех же мыслях.
– Слушай… – медленно сказал Макар. – А ты крыс у Ляли не заметила?
– Ты на что намекаешь? На то, что Ляля…
– Вполне возможно, – твердо сказал Макар.
– Человек с такими убеждениями на это неспособен, – так же твердо возразила Соня. – И вообще, человек с любыми убеждениями – уже личность. А личность не будет швыряться крысами.
Макару нечего было возразить. В конце концов, он не мог решить для себя: надо быть личностью для того, чтобы швыряться крысами, или нет.
Макар шел по густой траве, глядя под ноги и размышляя о том, что в такой траве хонорик, конечно, мог убежать за тридевять земель. Значит, еще надо сказать спасибо выдренку – за то, что оказался в своем водоеме. Или Ляле – за то, что устроила этот зверинец.
В это время они проходили мимо дачи Студента.
– Да! – вспомнил Макар. – Сюда еще Ладошку надо привести. Здесь один из наших соседей самую настоящую карусель устроил. Помнишь, я тебе рассказывал? Наверное, он по детству скучает.
Они заглянули за угол, и Макар, шедший первым, отпрянул, чуть не сбив Соню с ног.
– Ты что? – удивилась она. – Опять какой-нибудь бегемот?
– Тс-с… – сказал Макар и показал за угол пальцем. – Только не высовывайся! Кажется, тут все с ума посходили. Или я один…
Соня тоже осторожно заглянула за угол. Макар высунулся вслед за ней. Что и говорить, было чему удивиться!
Возле противоположного угла дома стояли на четвереньках Студент и Светланка. Между ними лежал старый эмалированный таз, перевернутый вверх дном. Светланка держала перед самым тазом широко растянутую металлическую сетчатую сумку, а студент, судя по всему, собирался приподнять край таза, при этом замахиваясь на него палкой.
– Светка, держи пошире сетку, чтоб она мимо не проскочила!… – шипел Студент.
Макар не удержался, хихикнул и постучал себя по голове, прошептав при этом:
– При чем тут таз? В таких случаях по своей голове стучать надо. Или, может, это новая крутая игра?
Но тут раздался предвиденный Макаром удар, таз дернулся, и из-под него прямо в сетку прыгнула… крыса.
– Оп-ля! – как будто он был зрителем в цирке, неожиданно для себя произнес Макар. – Вот это фокус…
Глава XIII. БЕССМЫСЛЕННЫЙ ПОРОШОК
Неудачи запоминаются до малейших подробностей, а счастье пролетает незамеченным.
Вот и сейчас долгожданные минуты, которых целый день ожидали все Веселовы, пролетели мгновенной вспышкой радости. Ладошка орал, целуя хонорика, мама вырывала у него Нюка, крича что-то про глистов, а папа собирал в охапку и Ладошку, и маму, и хонорика, намереваясь их всех подбросить до неба – никак не ниже воздушного шара.
Прыгали все, кроме Макара и Сони. Во-первых, они уже привыкли к тому, что Нюк нашелся, а во-вторых, никак не могли осознать то, что увидели возле дачи Студента. Похоже, круг подозреваемых сузился… Люди, которые так спокойно могли ловить крысу простейшим приспособлением, чуть ли не руками, – могли употребить ее для чего угодно, вплоть до неуправляемого полета…
Макар вспомнил, как крыса, выскочив из-под таза, сразу же затрепыхалась в сетке… Как ни странно, это зрелище не вызвало у него брезгливости – наверное, потому, что крысу стало жалко. Как жалко становится всех, кто попадает в капкан или любое другое приспособление, пусть даже простейшее. Конечно, какого- нибудь зайчика было бы жальче, но ведь крыса тоже ничем не виновата. Если у нее такой противный хвост, это совсем не означает, что ее надо хватать – и в сетку. А для чего? Наверное, для того, чтобы потом забросить к соседям на участок.
