примерно шестнадцати-семнадцати лет. Всех троих взять под наблюдение. И если с ними что-то случится – если вдруг заболеют – немедля доставить сюда. Ясно?
Человек на другом конце провода отчетливо повторил три имени. Стивен Джеймсон уже собирался повесить трубку, но передумал:
– Да, тут есть еще одно имя. Элвис Динкинс. Выехал из поместья пятнадцать минут назад. Будет лучше, если до Вайлуки он не доедет.
За те четверть мили, что они проехали, покинув поместье Йошихары, пикап Джоша дважды сносило в кювет, и второй раз Робу Силверу пришлось вытягивать его на буксире.
– Может, бросить твой лимузин здесь, а дальше отправиться в джипе? – предложил он, отвязывая от бампера буксирный трос.
– Доедем, – твердо сказал Джош. – Видали мы и похуже дорожки.
Вид при этом у него был такой, что Роб решил не настаивать. Бросил трос в багажник форда и двинул вперед, поглядывая в зеркальце заднего обзора, там ли еще Джошева развалюха.
Каким-то чудом пикап благополучно преодолел остаток пути и, дернувшись, затормозил на той поляне, где над столами с находками были натянуты навесы. Джош озирался, явно разочарованный видом каких-то несчастных камней.
– Это еще не раскопки, – сказала Катарина, выходя к мальчикам из-под навеса. – Нам сюда. Пошли.
Следуя за ней по крутой тропке в ущелье, Майкл снова ощутил в груди то странное чувство.
Не то чтобы боль.
Просто странное чувство, такое, будто он бежал и запыхался, хотя дышится вроде бы нормально.
Непонятно.
Решив не обращать внимания на эту ерунду, он спустился к выступу, на котором нашли скелет и кострище.
– Вот это да, – прошептал Джош, глядя на останки, лежащие точно в том положении, в каком Катарина их раскопала. – Что это? Шимпанзе?
– И не шимпанзе, и не горилла, – ответила Катарина, опустилась на колени и стала объяснять, в чем необычность скелета. Однако Майкл, едва увидев скелет, перестал ее слушать, потому что почувствовал вдруг что-то даже еще более странное, чем та, только что сдавившая грудь тяжесть.
Ледяной бег пальцев по позвоночнику.
Что-то вроде страха, но не совсем страх.
Он стоял, глядя на скелет, как завороженный, а потом с усилием отвел взгляд.
Огляделся.
Может, дело в том, что это место напоминает ему какое-то другое, где они с матерью были много лет назад, какой-нибудь другой раскоп, в Африке?
Но те места в Африке ни чуточки не походили на это. Там было знойно, пустынно, сухо, дождя выпадало так мало, что почти ничего не росло, а тут они в джунглях, деревья упираются кронами в небеса, стволы обвивают лианы, крутые стены ущелья украшены папоротником, всюду мох.
Ничего похожего на ту Африку, где он бывал, – и вообще ни на одно другое место.
Он снова посмотрел на скелет. Наклонился, потянулся рукой, положил ладонь на покатое надбровье черепа.
«Зачем?» – подумал он. «Зачем я это сделал?»
– Осторожней, – услышал он голос матери.
Виновато отдернув руку, он поднял на нее глаза.
– Кто это? – спросил он.
Катарина вскинула брови.
– Разве ты не слушал? Я только что говорила Джошу, что он не вписывается ни во что, с чем я раньше сталкивалась.
Но Майкл неотрывно смотрел на скелет. Его снова пробрала странная, холодная дрожь, и снова сдавило грудь. И невольно он потянулся к черепу, но на полпути замер, настигнутый голосом матери:
– Майкл? Милый, ты здоров?
Он отдернул руку и выпрямился. Как ему рассказать ей, что он чувствует? Как рассказать это кому бы то ни было, если он сам себя едва понимает? Он с усилием оторвался от черепа и посмотрел на мать.
– Что такое? – спрашивала она. – Что случилось?
Майкл лихорадочно искал ответа, но на выручку пришел Джош:
– Один наш друг вчера вечером умер.
У Катарины открылся рот.
– Ваш друг? – переспросила она, глядя то на Майкла, то на Джоша. – Ты хочешь сказать, один из тех, с кем вы были вчера вечером?
Майкл кивнул.
