Нанкин по нескольку раз в день. В них участвовало иногда по 100 и более самолетов. Постоянное боевое напряжение выматывало летчиков.
Вечером мы собрали всех в столовой. Коротко сказав о себе, Рычагов представил Благовещенского и меня. Большинство авиаторе» по газетным статьям хорошо знали героя испанской войны Павла Васильевича Рычагова, и, конечно же, каждому лестно было видеть его рядом с собой. Это ободрило людей.
— Говоря г, у вас тут на первых порах не все гладко получалось, — намекнул Рычагов на недавнее поражение. — На войне всякое бывает. Меня над Мадридом однажды так рубанули, что до сих пор помню- Вижу, начало положено, душевный контакт с людьми устанавливается. Можно вступать в разговор и мне.
— Герой Советского Союза майор Рычагов, — представил я Павла Васильевича, — назначен советником по использованию советской авиации в Китае. Товарищу Благовещенскому приказано командовать группой истребителей, а мне — вступить в должность военного комиссара. Теперь давайте откровенно побеседуем. Что у вас тут делается, чем вы занимаетесь, как деретесь с японцами?
Начали как бы нехотя. Потом разоткровенничались. Вспоминали удачные и неудачные вылеты, вскрывали причины недостатков в боевой работе, вносили дельные предложения, выстраданные в первых неравных боях с врагом.
— Пулеметы у нас неплохие, — сказал летчик Паша Панин. — Надо бы только централизовать ведение огня.
— Может быть, оружейникам дать задание, — предложил Рычагов. — Но работать они должны под руководством опытного летчика.
Из-за переднего стола поднялся кряжистый, с окладистой бородой пилот. Размаха его плеч, пожалуй, хватило бы на двоих — до того здоров! Разгладив бороду, он кратко изрек:
— Подмогу бы нам…
— Как ваша фамилия? — поинтересовался Рычагов.
— Пунтус, — ответил летчик и добавил:
— Иван Пунтус.
— Да вам ли, товарищ Пунтус, просить подмогу? Одна борода небось ужас на японцев наводит.
Ребята рассмеялись. Рычагов продолжал:
— Мы понимаем, что обстановка серьезная. У японцев численное превосходство в авиации. С этим фактом нельзя не считаться. Забегая вперед, скажу: подмога, как выразился товарищ Пунтус, скоро будет. Вам довелось, друзья, вынести на своих плечах основную тяжесть первых воздушных боев. За это вам большое спасибо. Но давайте подумаем, как лучше бить врага при нынешнем соотношении сил.
Рассказ Павла Васильевича о воздушных боях в Испании, когда советские летчики, подкрепляя мужество высокой боевой выучкой и искусной тактикой, выходили победителями в неравных поединках с франкистской авиацией, окончательно утверди ли собравшихся — в мысли: не так страшен черт, как его малюют.
— Наши самолеты не только не уступают японским, но по маневренности даже превосходят их, — подчеркнул Рычагов. — Значит, дело в нас самих, в нашей отваге, в нашей смекалке. А главное, товарищи, — боевая выручка. Держитесь старого су воровского правила: «Сам погибай, а товарища выручай». И тогда нам никакой враг не страшен.
Авиационный атташе в Китае П. Ф. Жигарев перед этим собранием рассказал мне об одном примечательном эпизоде, который как раз подтверждал мысль, высказанную П. В. Рычаговым.
Японцы только что вступили в Нанкин. Нашим авиаторам пришлось срочно перелететь в Наньчан. Враг был совсем рядом, а на машине летчика Жукотского оказался неисправным мотор. Не оставлять же самолет противнику! Летчик нервничает: вот-вот нагрянут японцы.
Механик Никольский успокаивает;
— Ничего, отремонтируем, успеем.
— Ну хорошо, я-то улечу. А ты?
— Обо мне не беспокойтесь. Переплыву реку — и к своим.
— Э, нет. Так не пойдет. Полетим вместе.
— Но самолет-то одноместный…
— Ничего, что-нибудь придумаем, — заверил летчик.
Когда мотор был отремонтирован, Жукотский приказал механику снять аккумулятор, вместо него втиснул своего боевого товарища и на глазах у приближавшихся к аэродрому японских солдат взмыл в воздух. Вскоре они были в Аньцине — ближайшем аэродроме от Наньчана.
— Вот вам пример воинской смекалки, истинной боевой дружбы и взаимной выручки, — сказал я на собрании летчикам.
Все одобрительно загудели. После некоторой паузы я продолжал:
— Вы приехали помогать китайскому народу по своей доброй воле. Но я еще раз хочу напомнить: кто чувствует, что не справится, пусть заявит об этом открыто.
Установилось молчание. Улыбки, озарявшие лица летчиков, как ветром сдуло.
— Есть такие? — громко спросил Рычагов. Никто не проронил ни слова.
— Ну, так мы и думали. Вопросы будут?
— Все ясно, — ответили с передних рядов.
После перерыва Л. С. Благовещенский составил боевой расчет на завтрашний вылет. В 3 часа утра он был уже на аэродроме, чтобы лично проследить за подготовкой экипажей и самолетов к бою. Через час эскадрилья под его командованием поднялась в воздух.
Во время разбора одного аз боевых вылетов Благовещенский сказал:
— Противник сам даст нам «козырь» в руки. Глупо было бы им не воспользоваться.
Дело в том, что японские бомбардировщики придерживались обычно крупных линейных ориентиров, в частности больших рек. Этому правилу они не изменили даже после того, как мы их однажды здорово побили. Они потеряли тогда свыше десятка своих машин.
На второй же день, получив с постов наблюдения сведения о появлении самолетов противника, группа наших истребителей во главе с Благовещенским вылетела им навстречу. Накануне, вспоминая опыт боев в Испании, Рычагов подчеркнул, что ничто так не ошеломляет противника, как внезапность.
Все было разработано детально: маршрут полета, тактика боя, способы взаимной выручки. Чтобы не обнаружить себя, самолеты должны были идти над малонаселенной местностью. В районе предполагаемой встречи следовало быстро развернуться и ударить с солнечной стороны в хвост японской колонны. Причем истребителям рекомендовалось идти не общим строем, как практиковалось до этого, а небольшими группами в несколько ярусов.
Этот замысел блестяще оправдал себя. Атака получилась внезапной. Специально выделенная группа летчиков связала боем истребителей сопровождения противника, остальные ринулись на бомбардировщиков. Бой с самого начала принял стремительный, маневренный характер. Не выдержав удара, японские бомбовозы побросали груз куда попало и быстро повернули назад.
Наши истребители начали преследование. Один из летчиков так увлекся погоней, что на обратный путь ему не хватило горючего. Пришлось садиться на залитое водой рисовое поле. По могли китайские крестьяне. Они привели несколько быков, зацепили самолет веревками и вытащили его на твердый грунт. Японцы потеряли в этот день 15 бомбардировщиков и 4 истребителя. Два наших самолета тоже были подбиты, но летчики вы прыгнули с парашютами и к вечеру прибыли и свою часть.
Алексею Сергеевичу Благовещенскому довелось драться в этом бою с вожаком японских истребителей. Вдоль фюзеляжа самолета самурайского аса тянулись красные полосы. Благовещенский сразу же обратил на них внимание и, не раздумывая, атаковал его. Однако тот сумел сманеврировать, уклониться от прицельной очереди из пулемета. Сделав разворот, он сам пошел в атаку. Ему, видимо, хотелось ударить по самолету сзади. Но наш летчик был начеку. Выполнив крутой вираж, он описал в небе кривую и точно зашел л хвост флагману. Позиция оказалась благоприятной. Короткая очередь вспорола общипку неприятельского истребителя, но он продолжал держаться в воздухе.
Японские летчики, заметив, что их ведущий в беде, кинулись на помощь. Теперь пришлось защищаться Благовещенскому и на время отступить от полосатой машины. Двое наших товарищей отсекли
