затянулся быстро, бросил сигарету. Пьяный засмеялся. Андрей толкнул его к выходу, открыл кран. Увидев, что руки его дрожат, усмехнулся, открыл одну горячую.
Он медленно пошел к выходу, в дверях, на пороге, лицом к лицу столкнулся с человеком. Высокий, худощавый, со смуглым лицом, он поглядел на Андрея внимательно раскосыми, чуть азиатскими глазами. Держась трезво, прошел мимо него, на ходу отирая локоть на зеленом велюровом костюме.
Андрей, усмехаясь, вышел в холл, глянул на лестницу, постоял так немного, правой рукой приглаживая волосы, и медленно пошел наверх. Пройдя пролет, еще один, он уже почти вошел в зал, но вдруг резко обернулся, сбежал вниз, прошел в туалет, прикрыв за собой обе двери.
Человек стоял у стены, спиной к нему. Андрей, сразу от двери, на носках, тихо пошел к нему, выставляя вперед руки, сощурившись, открыв рот. Он поймал, схватил судорожно черноволосую голову и рванувшись вперед, мыча, двинул изо всех сил эту голову в стену. Что-то хрустнуло. Оба замерли не дыша… Прошло несколько секунд.
Не меняя позы, человек медленно оседал на пол. Андрей подхватил его под мышки, озираясь на дверь, потащил его в кабину. Здесь, еще раз, ударил его о стену. Человек завалился на пол, за унитаз.
Послышались голоса. Опомнившись, он закрыл дверцу на крючок, ногами отодвинул его ноги от щели под дверью, нагнувшись, зажал ему рот, стараясь не глядеть на лицо…
В туалете переговаривались люди, кто-то засмеялся. Андрей стоял, не двигаясь, боясь разогнуться. Люди долго возились, смеялись, мыли руки. Андрей шмыгнул носом, вытер его ладонью, снова шмыгнул, но из носа все текло. Не разгибаясь, не отпуская его рта, он достал из кармана платок, высморкался тихо, глядя на щель под дверью.
Наконец, все стихло. Андрей разогнулся, рука его была в крови. У человека был разбит нос. Андрей осмотрел руки, осторожно, платком поднял крышку бачка и медленно, аккуратно вымыл руки в бачке, затем, не сводя глаз с человека, так же аккуратно, насухо вытер их платком и о подкладку своего пиджака.
Склонившись, осторожно, стараясь не испачкаться больше, он поднял его, с трудом усадил на унитаз, взял за подбородок, поглядел в закатившийся глаз. Кровь шла у него из носа и разбитой брови. Андрей прислушался. Прислонив его головой к стене, осторожно ощупал карманы костюма. Достал из внутреннего бумажник, выбрал все бумажки, не глядя спрятал себе в карман, бумажник засунул назад. Поискав, нашел еще деньги, тоже положил в карман. На безымянном пальце он увидел золотой перстень, попробовал стянуть его. Перстень не шел.
Прислушавшись, он открыл дверцу, выглянул в туалет. Было пусто. Он быстро побежал к раковине, взял обмылок, вернулся, снова закрылся.
Он мочил в бачке и мылил палец, тянул, перстень не шел, он снова тянул. Наконец ему удалось стащить кольцо, он, так же осторожно, раздвинул ему ноги, бросил обмылок в унитаз, а перстень промыл в бачке.
Спустив воду, вытер руки. Было тихо. Человек сидел, не двигаясь, кровь застывала уже на его лице, на груди, на зеленом велюровом пиджаке. Андрей наклонился к нему, прислушался. Затормошил его. Тот слабо-слабо вздохнул. Андрей усадил его поустойчивее, еще раз прислушался.
Потом осторожно встал на унитаз, на бачок и быстро перелез через стенку в соседнюю кабинку. Отряхнувшись, он вышел из нее, подергал дверцу, за которой тот сидел…
В фойе стояли какие-то парни. Андрей прошел мимо них, старательно обходя, чуть улыбаясь. Вышел на воздух, закурил и смешался с толпой прохожих.
Он открыл дверь, бесшумно разделся. В Витиной комнате по-прежнему разговаривали. Он прошел к себе, закрывшись, достал все деньги и кольцо. Денег оказалось не так много.
Он завернул все в бумажку и спрятал в диван. Пригладил волосы и пошел к Вите.
Он вошел тихо, сел скромно на одинокий стул. Витя сидел за столом, что-то писал и одновременно спорил с четырьмя парнями:
— …Вот в Китай я верю. В какую-нибудь Прибалтику не верю, а в Китай, извините, верю. В Китай, извините меня, я обязан верить, если у меня есть хоть капля мозгов. — Ты где-то ходишь, — сказал он, просматривая рукопись. — А я между прочим работаю, несмотря на этих четырех козлов, которые меня отвлекают. А я все же пишу! Да ты пьян, — он настороженно оглядел Андрея.
Андрей отрицательно покачал головой:
— Да будь я хоть негр преклонных годов! Витя, ты хотел бы быть негром преклонных годов? Читать и писать не умея…
— Да будь ты хоть пидар преклонных годов! — крикнул Витя. — Садись и пиши.
— Я уже пишу, — Андрей встал. — Пишу давно, обильно и светло. Витя, все светлые сцены — мои! — Он ушел к себе.
— Прочитай первое предложение, — крикнул Витя.
— Пожалуйста, — Андрей забрался в гамак. — Восходящее солнце улыбалось широкой гагаринской улыбкой, — лежа в гамаке, глядя в потолок, он раскинул руки…
Дом выглядел запущенным. Он поднялся по ступеням, вдруг дверь открылась, в дверях стояла она… Пошли титры. В зале зааплодировали. Студенты вставали, сбивались в толпу, выходя на лестницу.
Андрей выловил в толпе за брючный ремень Витю, они пошли рядом.
— Французы, старые усатые лысеющие буржуи, а в любовь верят. Ангельской чистоты, несмотря на усы, достигают — Витя вздохнул.
Андрей заметил среди выходящих высокую девушку с золотой цепочкой, кивнул ей. Она тоже кивнула, пошла одна, не путаясь с толпой.
— Может, не пойдем на ИЗО? — предложил Витя. — Босх, Брейгель, они свое уже написали…
— Ты сходи лучше.
— А ты?
— Ты сходи, сходи — мне просто надо.
— Куда? — удивился Витя. — Ты что, в секту вступил, какие у тебя дела все время?
— Ну, надо мне, — Андрей положил ему руку на плечо. — К бабе к одной заеду и вернусь.
— Катька? — догадался Витя. — Смотри, она так только, а динамо будь здоров! — он смотрел вслед Андрею.
Это был один из шумных гостиничных ресторанов, где наливались командировочные, отмечали дни рождения продавщицы универмагов, и крутились разного рода торгаши, проститутки, прочий народ.
Андрей, обследовав грязный туалет, встал в холле, наглухо застегнутый, с туго затянутым поясом, курил и следил за входной дверью в мужской туалет. Он ждал. В уборную входили, выходили разные люди, все не то, он считал, сколько их входило и выходило.
Наконец, когда в холле опустело, в уборную прошел невысокий пожилой мужчина, по виду — узбек. Андрей заглянул на лестницу. В зале играла музыка, лестница была пуста. Он не спеша прошел в туалет, закрыл за собой дверь.
Узбек стоял в странной позе, согнувшись, под задранной штаниной виднелась его худая желтая нога. Услышав шаги, он быстро выпрямился, испуганно глядя на Андрея. Тот тоже встал, удивленно разглядывая узбека, его задранную брючину, ботинок, из носка которого торчала мятая пачка денег… Узбек опустил штанину, улыбнулся пойманно.
— Вот, — развел руками. — Деньги спрятал. — Он, помолчав, достал зачем-то расческу, снова развел руками. — Понимаете ли, какие-то очень подозрительные люди… Боюсь, ограбят.
Андрей кивнул, вышел из уборной в холл, закурил снова. По лестнице спускалась подвыпившая компания, один из парней сильно толкнул вышедшего из туалета узбека. Тот посторонился, отошел к Андрею.
— Вот они, — шепнул тихо, косясь на парней. — Вы тоже в гостинице живете? Пойдемте, пожалуйста, вместе.
— Я не в гостинице, — с досадой сказал Андрей. — Да вы идите. Идите! Никто не тронет…
— Да? — узбек с сомнением оглянулся на парней, те нахально смотрели в их сторону. — Хотите, я вам свой адрес оставлю, — он засуетился, хлопая себя по карманам.
— Да не нужно… — Андрей поморщился.
