Андрей ждал.
Наконец они подошли к их столику.
— Вот он, — кавказец сразу указал на Олега и отодвинулся за сержанта.
— О! — Венера захохотала, показывая на него пальцем. — Ветер в харю, а я …уярю!
— Привет, Олег, — сержант пожал руку Олегу, Татарину, покосился на Андрея.
— Что случилось? — Олег с любопытством, не вставая, разглядывал кавказца.
— Да вот, опять… — сержант вздохнул.
— Это он, он! — снова сказал кавказец. Под полотенцем, на распухшем носу у него была огромная ссадина.
— Слушай, Саш! — возмутилась Венера. — Да мы же не вставали даже.
— Ты же говорил, лица не видел? — сержант обернулся к кавказцу.
— Это он, он! — снова ткнул пальцем тот. — Пусть деньги отдает.
— Слушай, Саш, — Олег покачал головой. — Ты его уведи лучше, а то я его зашибу. А ну, цыган, пошел отсюда! — он посмотрел на кавказца.
Андрей катал гранаты в карманах.
— Пойдем, — сержант потянул кавказца к выходу. — Протокол составим.
— А этот! — закричал он, махнув полотенцем. — Пусть деньги отдает!
— Слушай ты, цыган, — Олег, сплюнув в его сторону, встал, отодвигая стул. — Ну, иди ко мне, обнимемся!
— Пойдем, пойдем, — сержант повел кавказца к лестнице.
Олег сел, посмотрел на Андрея, засмеялся:
— Ну что, когда поедем?
— Завтра… — Андрей налил себе, выпил, не закусывая. Он все смотрел вслед кавказцу.
— Завтра так завтра, по Москве хоть погуляем.
Поселились в комнате у Андрея. Пока он ходил в институт, на занятия, сдавал коллоквиум по философии, Олег и Татарин, по очереди, уезжали куда-то с биноклем, который им дал Андрей, и портфелем, который привез с собой Татарин, работавший ранее на АТС. В портфеле были трубка, штекеры, провода и прочий инструмент.
Иногда, перед сном, жарили баранину, ужинали с вином или пивом. Татарин очень любил шахматы, часто после ужина они с Витей сидели над доской. Татарин забирался на диван с ногами в толстых, домашней вязки шерстяных носках. Он с удовольствием, потирая живот, шмыгал носом и вдруг смеялся, сделав ход.
— Я же слона возьму, — удивлялся Витя.
— Вот и бери, слона… — и он, довольный, откидывался на подушку.
Олег, лежа а гамаке, почитывал их сценарии.
— А ничего, — говорил он, раскинувшись. — Правда, так не бывает. Хотя черт его знает, всякое бывает…
Однажды, вернувшись, он привез в сумке щенка охотничьей породы:
— Баба какая-то выгуливала, ну я и подогнал. На что он ей в городе. Пропадет только зря. Ему охота нужна. Я его на лису буду брать. — И он стал кормить щенка с руки сырым мясом. — Что, шакал, кровь почуял?
Смотрели в институте «Крестного отца». Когда выходили после фильма, Татарин разговорился:
— Правильно живут. Я давно об этом думал… А та, что в машине взорвалась — татарка. Я даже знаю ее, она в Картеле живет…
За день до того как идти, собрались без Виктора.
— Живет один, — объяснял Татарин. — Часто звонит, ему звонят, это мы устроим. Соседи напротив тихие, старики. Барахло у него есть. Приятель его самый тесный, Максим, работает с ним же. Пойдем в десять. Позже он не откроет, очень уж осторожный, в окно смотрит, а по телефону говорит тихо, прислушивается, словно меня о чем спросить хочет…
— Наверное, чует, как ты сопишь, — выбрался из гамака Олег. — И это его настораживает. Слышит, сопят, причем явно по-татарски.
— Ладно, ему до завтра потерпеть осталось, — Татарин повернулся к Андрею. — Ты-то как, Андрюх? Как нервы?
— А что нервы, — лениво отозвался Андрей.
— Ну, я просто, приободрить тебя, не робей, мол, соберись.
— Да я-то собран.
— Ну, уж собран, — засмеялся Татарин. — Сейчас мы тебя проверим, — он вдруг хлопнул резко ладонью по столу.
Андрей взглянул на него удивленно, краем глаза заметив, как Олег съехал со стула и вдруг несильно ткнул его чем-то тупым под сердце.
Все произошло так быстро, что Андрей даже не двинулся. Олег встал, стряхнул колени, спрятал в карман железную расческу:
— Все, ты убит, — сказал спокойно.
— Ну ладно, давай еще раз, — попросил Андрей, склонившись.
— Все, другого не будет, — радостно сказал Татарин. — Что-то ты испортился в Москве совсем…
С утра Марат и Олег отвезли вещи и щенка, изгадившегося в комнате, на вокзал.
Витя и Андрей пошли на мастерство.
Сидели в маленькой душной комнате за одним столом. Спор начал сам мастер, сорокалетний лысеющий мужчина с простой бородой:
— Виктор, ты мне скажи, ты действительно считаешь, что нужно самому все решать и самому разбираться с теми, кого ты называешь своими врагами?
— Не знаю, — Витя сидел, опустив голову. — Я написал, как есть.
— Ничего себе, как есть. Ну, хорошо, а вот сам ты, скажем, смог бы убить? Взять и убить человека?
— Конечно, — Витя улыбнулся. — Пусть мне только покажут, вот этот! Вот из-за него мы все так живем.
— Ну, ребята, — мастер постучал несколько раз по столу. — Кто-нибудь скажет?
Мастерская, человек десять парней, сидели молча.
— Яков, — назвал мастер.
— Я? — искренне поразился черноволосый парень. — Леонид Андреевич, я не знаю… Честное слово, не знаю… Вот у меня брат, скажем, так он сидит.
— Но, ты-то, слава Богу, не сидишь?
— Я? Я не сижу, но я, Леонид Андреевич, просто послабей был, не мог с ним гулять, хотел, конечно, очень, но не мог. А то бы я тоже сидел…
— Ну, спасибо, — мастер покивал головой. — Утешил. Кто еще вразумит?
Вышли из института вместе.
— Старик сегодня спать не будет, — усмехнулся Андрей.
— Пусть сам не лезет, куда не знает, — отозвался Витя. — Что, домой?
— Да нет, мне надо в одно место. Ты иди, чай ставь. Я приеду, — он стал ловить машину.
— А что мне дома сидеть? — Витя смотрел внимательно на Андрея. — Я с тобой прогуляюсь.
— Витя, у меня важное дело, там двоим делать нечего.
— Я не буду заходить, просто прокачусь с тобой. — Витя тоже поднял руку, голосуя машинам.
Андрей сразу отошел от дороги.
— Дурака не строй, говорю мне одному надо.
