Изабель была в том зале, куда вошла Джулиана. Из-за своей беременности она не грелась на мраморном полу, а отдыхала на матрасе, обтянутом мягкой телячьей кожей. Разложив на полу полотенце, Джулиана пристроилась рядом с сестрой.
– Не верится, что я провела в этих стенах почти целых два месяца, – проговорила она, покачивая головой. – Для меня эти недели пролетели, как один день.
Изабель снисходительно улыбнулась.
– Это потому, что ты постоянно была занята делами. Но вообще-то, время в гаремах тянется медленно, а дни кажутся бесконечными.
– Завтра вечером я снова увижу этого ужасного человека…
– Джулиана, – лицо Изабель внезапно посерьезнело, а губы сложились в тонкую полоску, – подумать только, я чуть не забыла тебя предупредить! Ты ни в коем случае не должна говорить Джаббару, что мы – родные сестры. Это неминуемо оттолкнет его от тебя и даст ему в руки лишний козырь… Ты понимаешь?
– Понимаю. Он получит возможность оказывать на тебя давление, угрожая, что расправится с твоей сестрой.
– Да. – Изабель помассировала виски. – Я очень боюсь чего-нибудь в этом роде. Хотя все может обернуться и не так. Но благоразумнее нам молчать.
Джулиана с беспокойством взглянула на сестру. За те два месяца, что они провели вместе, Изабель смогла хоть в какой-то мере стать прежней веселой и деятельной женщиной, она почти не вспоминала о своем опасном положении и угрозах Джаббара, посвящая все свое время занятиям с младшей сестренкой. Но теперь… теперь она снова была близка к той ужасной депрессии, в которой Джулиана ее когда-то застала. Этого ни в коем случае нельзя было допустить, ведь подобное состояние могло оказаться губительным для женщины в ее положении. Подавив тяжелый вздох, Джулиана постаралась придать лицу беззаботное выражение и с беспечной улыбкой обернулась к сестре. Она попала в эту мышеловку, чтобы найти Изабель, и спасет, вопреки всем плачевным обстоятельствам и каверзам судьбы.
– Не беспокойся, дорогая моя, он ничего не заподозрит, – с уверенностью пообещала она. – Хотя у нас с тобой почти одинаковые черты лица, мы кажемся совершенно непохожими. У тебя глаза матери, а волосы отца, а у меня – наоборот. Помнишь, как про нас сказал когда-то старый садовник Альфред из Риверс- холла?
– Да, прекрасно помню. Он сказал, что мы похожи и отличаемся, как белые и красные цветки шиповника.
Сестры одновременно рассмеялись и принялись вспоминать свои детские годы, забыв ненадолго про невеселую действительность.
– А знаешь, я ведь отправляла тебе письмо с одним надежным человеком, когда стала фавориткой Касима, – неожиданно сообщила Изабель.
– Ты отправляла мне письмо? – серьезно удивилась Джулиана. – Но разве… такое возможно? Разве реально послать отсюда весточку своим близким?
– Вообще-то, нет, – вздохнула Изабель. – Но Касим так любил меня, что разрешил это сделать.
– Но я ничего не получала! Когда это было, Изабель?
– В первой половине марта. Я знаю, что это письмо не дошло до тебя. Человек, которого Касим отправлял в Лондон, пропал.
Джулиана вспомнила про чудовищное покушение на свою жизнь. Это случилось вскоре после того, как человек с сообщением из Туниса отправился в Англию. Но кто хотел, чтобы ее убили? И почему? Она не могла сейчас ответить на эти вопросы и сочла за лучшее не рассказывать Изабель об этом происшествии, чтобы не волновать ее лишний раз.
– О моя добрая госпожа! Ты прекрасна, как восходящая луна в Шабан! Сегодня ты затмишь всех женщин гарема, и наш милостивый господин обязательно обратит на тебя внимание, – восторженно проговорила сириянка Зара, пятнадцатилетняя служанка Джулианы, закончив наряжать свою хозяйку и любуясь своей работой.
Джулиана благодарно улыбнулась, пытаясь разглядеть себя в маленьком зеркальце.
– Как жаль, что я еще не стала фавориткой всемогущего бея, – шутливо посетовала она. – Тогда у меня были бы большие зеркала в серебряных рамах и я могла бы любоваться своим прекрасным отражением с утра до вечера.
– У тебя скоро все это будет, госпожа, – пылко заверила Зара, а пока я и блистательная госпожа Джамиля будем твоими зеркалами.
Джулиана недовольно поморщилась, как и всегда, когда кто-нибудь называл ее сестру этим варварским именем. Но в целом она сама пришла в восторг от своего вида. Хотя ее добрая матушка никогда не жалела денег, чтобы нарядить своих дочерей, такой роскошной одежды у Джулианы еще никогда не было. Ей принесли шифоновые шаровары изумительно прекрасного лазурного оттенка, тонко расшитые серебряной нитью с небольшим добавлением золота, и такого же цвета полупрозрачное платье с низким треугольным вырезом и узкими рукавами, свободно ниспадающими от локтей.
Сквозь тонкую ткань отчетливо просвечивали ее груди с сосками, подведенными для яркости гранатовым соком. На завитые распущенные волосы Джулианы набросили ярко-голубое газовое покрывало, невесомое, словно пушинка, а поверх укрепили маленькую шапочку из малинового бархата с золотыми кистями и рубиновой подвеской, свисающей на лоб. Туфельки были пошиты из такого же материала, а грудь девушки украшало маленькое рубиновое колье, подаренное сестрой. В ушах, на запястьях и лодыжках – везде поблескивали маленькие рубиновые капельки, словно брызги вишневого сока.
– Какой аромат ты сегодня выберешь, о прекрасный цветок садов Эдема? – не без иронии спросила у своего отражения Изабель, доставая деревянный ларчик с благовониями. – Возьму-ка я вот это – смесь розы и пиона, такой запах больше подойдет к этому наряду, чем масло апельсинового дерева и жасмина, которым я обычно пользуюсь.
На лицо Джулианы внезапно набежало легкое облачко.
– Сколько усилий мы прилагаем, чтобы я смогла понравиться человеку, которого ненавижу всем сердцем, – тихо сказала она сестре и, сглотнув подкативший к горлу комок, на минуту осторожно прижалась к груди Изабель.
– Не думай сейчас ни о чем плохом, дорогая моя. – Изабель, успокаивая младшую сестренку, погладила ее по плечам. – Помни одно: больше того, что уготовила нам судьба, не случится.
Прочитав короткую молитву, Джулиана направилась в главный зал гарема, где уже собрались остальные наложницы, разодетые так же роскошно, как и она сама. Только Айша выбрала наряд, который был ей меньше всего к лицу: шаровары и бесформенную жилетку блеклого кофейного оттенка. Наряды остальных девушек блистали золотым и серебряным шитьем, драгоценными камнями, яркими воздушными тканями. Белокурая англичанка, которую Джулиана видела у пруда, тоже находилась здесь, как всегда, бледная и задумчиво-печальная. Лалла Фатин нарядила ее в светло-зеленое платье нежного оттенка, под цвет глаз, украшенное золотой вышивкой. Пышные волосы девушки не были прикрыты покрывалом, а спадали роскошным каскадом на покатые плечи и прямую спину.
Девушки взволнованно переговаривались, были неимоверно возбуждены и немного испуганы. Общее настроение невольно передалось и Джулиане. Не в силах стоять на месте, она принялась расхаживать по залу, небрежно скользя взглядом по розовым мраморным колоннам, белым алебастровым стенам, изукрашенным цветной резьбой, разноцветным витражам высоких окошек… Какое будущее ожидает ее в этой величественной тюрьме? Удастся ли ей осуществить задуманное и вырваться отсюда на волю вместе с Изабель?
– Идет, идет! Господин приближается к главному залу! – испуганно зашептали вокруг, в следующий момент тяжелые двери распахнулись и все, кто находился в комнате, как по команде, рухнули на мраморный пол, прижавшись лбами к холодному камню.
Джаббар Хафиз, блистательный в своем роковом парчовом одеянии, светло-сером кафтане без рукавов, расшитом жемчугом, и высоком белоснежном тюрбане с закрученным страусовым пером и сверкающим розовым алмазом, стремительной, легкой походкой прошел в зал, пинком приказал всем подняться и восхищенным взглядом оглядел своих новых одалисок. Коротко переговорив с главным евнухом и лаллой Фатин, бей принялся прохаживаться между двумя рядами наложниц, задерживаясь около каждой, посылая
