Перье не слышал, что тот ответил. Но было ясно одно – Мак-Комби лишился разума. Он не в силах уйти от сокровищ, даже под страхом собственной гибели. Он не может оставить это сияющее, манящее богатство!
– Алекс! Очнись! – снова закричал Луис. – Ты погибнешь, черт тебя побери!
Вся комната сотрясалась от грохота. Жоан обернулась на бегу и увидела, как Алекс кинулся к одному из сундуков и невероятным усилием столкнул крышку. Она свалилась на каменные плиты. Взметнулись клубы пыли. Мак-Комби жадно зачерпывал сияющие камни и засовывал их в карманы, набивал ими рубашку, пока та не порвалась.
Осталось очень мало времени. Луис тащил Жоан к выходу. Бедная девушка задыхалась от пыли, пережитого ужаса близкой смерти и кошмара землетрясения. На верхней ступени он вновь посмотрел вниз.
Теперь Алекс бежал по лестнице. Он был уже почти наверху, когда раздался оглушительный треск, и ступени рухнули. Алекс успел ухватиться за выступ и повис на одной руке. Луис бросился на помощь, стараясь удержать его, но рука актера медленно начала выскальзывать.
– Алекс, брось камни, избавься от веса! – закричал Луис. – Я не удержу тебя!
– Нет! Нет! Не могу!
Рука Луиса стала слабеть. В узком проходе уже не осталось никого, кроме Жоан. Она ни за что бы не оставила возлюбленного одного.
– Алекс! – взывала девушка из-за плеча Луиса: – Ему не удержать такую тяжесть. Одумайся, брось сокровища!
Мак-Комби отчаянно пытался подтянуться, но вес камней тянул вниз. Перье одной рукой цеплялся за дверь, а другой удерживал Алекса от падения, Рука нестерпимо болела. Он чувствовал, что долго не продержится.
Но жадность актера не позволила ему расстаться с драгоценностями. Полными ужаса глазами он в последний раз посмотрел на Перье и сорвался вниз, во мрак, в бездну, туда, где сама смерть разверзла свою пасть.
Раскаты подземного гула становились все глуше. Через зал пролегла громадная трещина. Стены осыпались. Кромешная тьма была вокруг. Луис обернулся с перекошенным болью и ужасом лицом и, увидев рядом Жоан, закричал:
– Беги, Жоан! Беги отсюда!
– Без тебя не уйду! – отвечала она.
Он схватил ее за руку и бросился наверх. Казалось, они никогда не выберутся. В воздухе металась горькая пылевая буря. Создавалось впечатление, что вот-вот разверзнется земля. Наконец они достигли верхнего зала. Чьи-то руки вытащили их из гробницы, и все бросились к выходу из земляной шахты. Страшная стихия продолжала бушевать. Деревья качались и дрожали, большинство из них вырывало из земли вместе с мощными корнями.
Земля поднималась и оседала, словно живая. В одном месте образовалась воронка. Дымились разломы, которые, как змеи, протянулись по всей территории долины. Деревья, камни, кусты – все исчезало в этих бездонных, страшных разломах, откуда, как из преисподней, вырывались языки пламени. Ничто живое, казалось, не спасется в этом страшном хаосе.
Люди, охваченные диким страхом, бежали подальше от гробницы и вдруг услышали, как с грохотом обрушились ее стены.
Все кончилось так же внезапно, как и началось. Наступила тишина. Те, что остались в живых, боялись вздохнуть, чтобы не нарушить ее.
Прошло еще какое-то время, прежде чем Жоан осмелилась произнести:
– Кажется, все.
– Слава Богу.
– Да, слава Богу. Похоже, только Он и помог нам выбраться оттуда.
– Угораздило же нас.
– Но мы ведь спаслись. Мы здесь!
Жоан с любовью посмотрела на Луиса. В его глазах стояли слезы радости. Она почувствовала, что кто- то похлопывает ее по плечу и, повернувшись, увидела Жозефа.
– Жоан, – ласково сказал он, – думаю, тебе пора познакомиться с отцом. С твоим настоящим отцом.
Ланнек стоял рядом с Жозефом. Его синие глаза сияли от счастья. Жоан смотрела на этого человека. Да, Мак-Комби на него похож, но лишь отчасти. В этом человеке было что-то близкое, такое родное, чего она никогда не знала прежде и вряд ли смогла бы объяснить. Она вдруг потеряла дар речи. Ланнек протянул к ней руки.
– Жоан, дитя мое, – произнес он хриплым от волнения голосом. – Жоан, прости, что так все случилось. Я не хотел, поверь. Прости, если сможешь.
– Вы говорите об Алексе Мак-Комби? – спросила она.
– И о нем тоже. Но сейчас я думал о твоей матери.
– Я знаю, вы любили мою бедную мать. Она говорила мне. Вы любили Констанцию.
– Всю жизнь, Жоан, я любил ее. Я помнил день ее рождения, семнадцатое июня. В этот день я покупал белые розы. Прости, что я не был тебе отцом.
– Это можно исправить теперь.
– Да, Жоан, и я искренне этого желаю. Горячие слезы потекли по щекам девушки. Она шагнула навстречу зовущим объятиям. Ланнек посмотрел на Луиса и улыбнулся.
– Нам троим придется многое рассказать друг другу. Теперь ты вернула мне все, что я потерял когда- то, – добавил он, обращаясь к дочери. – Ты так похожа на маму. Жизнь дает нам еще один шанс. Я благодарю Господа за это чудо, дитя мое.
– Да, – прошептала Жоан. Она прижалась к отцу, протянула руку Луису и сказала:
– Пошли домой.
Наблюдая эту трогательную семейную сцену, друзья стояли в стороне. Сальма откровенно плакала, а Франк, стараясь успокоить ее, целовал ее мокрые щеки. Мужчины пытались скрыть нахлынувшие чувства, сдержанно покашливая в кулак, но даже суровый Мендрано украдкой смахнул слезу.
Эпилог
Жоан и Луис стояли на носу судна, которое плыло вверх по реке. Одной рукой Луис держался за поручни, а другой обнимал Жоан за талию. Сквозь шум воды они вслушивались в неповторимую мелодию джунглей.
Она все так же прекрасна, – сказала Жоан и закрыла глаза.
– Но не в сравнении с тобой, – пробормотал Луис, целуя ее в шею.
– Она с усмешкой подняла на него глаза.
– Спасибо, милый муж. Я рада, что мы возвращаемся домой.
– Я очень не хотел прерывать наш медовый месяц, но видел, какое выражение лица бывает у тебя всякий раз, когда заходил разговор об успешных находках, которые делает на раскопках отец.
– Разве это было так заметно?
– Еще бы!
– Между прочим, у тебя было такое же лицо!
– Не может быть!
– Еще как может.
– И это было заметно?
– О, да.
Они весело, беззаботно расхохотались.
– Тогда и ты признавайся, что сам хотел вернуться в Колумбию.
Жоан обвила шею Луиса руками и улыбнулась.
– Может, ты спросишь меня, почему? Почему я хотела вернуться?
– Почему же?
