прикладывали пятку к пятке, носок к носку. Труди с визгом выгибалась назад и прижималась к пяткам Ричарда своими.
Вернувшись домой и увидев Гвен, она взвизгнула:
— Я без ума от Ричарда! Как хорошо, когда мужчина старше тебя!
Гвен, сидевшая на кровати, с удивлением посмотрела на Труди:
— Он не намного тебя старше.
— Я скостила себе несколько лет, — сказала Труди. — Ты не против?
— Сколько же ты себе скостила?
— Семь лет.
— Лихо, — сказала Гвен.
— Что ты имеешь в виду?
— Что в смелости тебе не откажешь.
— Зачем ты вредничаешь?
— Я не вредничаю. Чтобы начинать снова и снова, нужно мужество, вот и все. Другим бы это осточертело.
— Ну что я понимаю в жизни! — воскликнула Труди. — Откуда у меня жизненный опыт, ты что?
— Твоя правда, — согласилась Гвен. — Посмотришь на тебя, и сразу видно, что тебе твой опыт не помог. Ты и раньше применяла эту тактику? Выдавала себя за двадцатилетнюю?
— По-моему, ты ревнуешь, — заметила Труди. — Не ожидала я от тебя. Хотя в твоем возрасте все женщины такие.
— Век живи — век учись, — сказала Гвен.
Труди накрутила локон на палец.
— Да, мне еще многому предстоит научиться, — ответила она, глядя в окно.
— О боже! — хихикнула Гвен. — Ты что, сама поверила, что тебе двадцать два?
— Я сказала Ричарду, что мне только будет двадцать два, — призналась Труди. — Да, поверила. В том-то и дело. Мне двадцать два и ни днем больше.
В последний день отпуска Ричард катал Труди по озеру, в котором отражалось низкое серое небо.
— Сегодня здесь совсем как на Уиндермире, правда? — сказал он.
Труди не бывала на озере Уиндермир, но согласилась, глядя на Ричарда сияющими глазами двадцатидвухлетней девушки.
— Иногда, — продолжал он, — здесь совсем как в Йоркшире, но это только в плохую погоду. А посмотришь на горы, и кажется, что ты в Уэльсе.
— Я то же самое Гвен говорила, слово в слово, — сказала Труди. — Прямо, говорю, как в Уэльсе.
— Ну, на самом-то деле разница огромная. Здесь…
— Гвен меня и слушать не стала. Она, конечно, женщина уже немолодая, да еще в школе работает… Когда учитель — мужчина, это совсем другое дело… Она думает, раз она учительница, ей можно обращаться со мной как с ребенком. Что ж, ничего удивительного…
— Ну что ты!
— Ты давно знаком с Гвен?
— Несколько лет, — ответил Ричард. — Она славный человек, малышка. В большой дружбе с моей матерью. Прямо-таки член семьи.
В Лондоне Труди собиралась переехать на другую квартиру, но от этого ее удержало желание быть рядом с Гвен, которая каждый день виделась с Ричардом в школе и вдобавок дружила с его матерью. Только от Гвен Труди могла узнать кое-какие захватывающие подробности.
Она то и дело врывалась к Гвен.
— Представляешь, он ждал меня после работы и отвез домой, заедет в семь, а на выходные…
Нередко Гвен отвечала:
— Отдышись. У тебя что, сердце не в порядке? — Гвен ведь жила на втором этаже.
Труди это просто бесило: неужели Гвен не понимает, что если у нее и перехватило дыхание, то потому только, что ей двадцать два и она без ума от Ричарда.
— Я без ума от Ричарда, — сказала Труди. — Даже не верится, что мы только месяц знакомы.
— Он приглашал тебя домой? — осведомилась Гвен. — Чтобы познакомить с матерью?
— Нет… пока. Ты думаешь, пригласит?
— Да. Рано или поздно.
— Ты не шутишь? — Труди по-девичьи порывисто обняла бесстрастную Гвен.
— Когда приезжает твой отец? — спросила Гвен.
— Он если и приедет, то ненадолго. В Лестере его держат дела. К тому же он терпеть не может Лондон.
— Пусть непременно приедет и выяснит, какие у Ричарда намерения. Ты еще слишком юная, за тобой нужен глаз да глаз.
— Хватит дурачиться, Гвен.
Часто Труди расспрашивала Гвен о Ричарде и его матери.
— Как у них с деньгами? Она интеллигентная женщина? Что у них за дом? Ты давно знаешь Ричарда? Почему он до сих пор не женился? А его мать, она…
— Люси прелесть. В известном смысле, — сказала Гвен.
— Как, ты зовешь ее просто Люси? Вы, значит, настоящие подруги?
— Я в известном смысле член их семьи, — ответила Гвен.
— Да, Ричард мне об этом часто говорил. Ты там бываешь каждое воскресенье?
— Почти каждое, — сказала Гвен. — Там занятно, можно иногда увидеть новые лица.
Кончалось лето. Труди каждое воскресенье проводила с Ричардом.
— Почему же, — спрашивала она, — почему он до сих пор не познакомил меня со своей матерью? Если бы моя мама не умерла и жила бы в Лондоне, я, уж конечно, пригласила бы его домой и представила ей.
Труди делала намеки Ричарду:
— Хорошо бы тебе встретиться с моим отцом. Обязательно поезжай на рождество в Лестер. У отца столько дел, что он там живет безвыездно. Он управляющий страховой компанией. Преуспевающая фирма.
— К сожалению, не могу оставить маму на рождество, — ответил Ричард, — но с удовольствием познакомлюсь с твоим отцом как-нибудь в другой раз.
От его загара не осталось и следа, и Труди он казался еще изысканнее и недостижимее, чем прежде.
— По-моему, — сказала Труди в своей девичьей манере, — родители должны знать того, кого ты любишь.
Ведь между ними уже было решено, что они любят друг друга.
Октябрь подходил к концу, а Ричард все не знакомил Труди со своей матерью.
— Какая тебе разница? — спросила Гвен.
— Это, безусловно, был бы шаг вперед, — объяснила Труди. — Наши нынешние отношения не могут длиться вечно. Я хочу знать, чего мне ждать от него. В конце концов, мы оба свободны, мы любим друг друга. Знаешь, мне кажется, что у него нет серьезных намерений. Вот если бы он познакомил меня со своей матерью, это что-нибудь да значило бы. А?
— Несомненно, — подтвердила Гвен.
— Мне даже неудобно звонить ему домой, пока мы с ней незнакомы. Если его мать снимет трубку, что, спрашивается, я ей скажу? Я должна с ней познакомиться. Только об этом и думаю.
— Это чувствуется, — заметила Гвен. — А ты ему так прямо и скажи. Познакомь меня, мол, с твоей матерью.
— Ну знаешь, Гвен, есть такие вещи, о которых девушка ни за что не заговорит первой.
