— Так это вы осведомитель, а не Дугал.
— Запомните. Сделаете для него что-нибудь — вам же будет хуже.
Тревор размеренной поступью сошел по лестнице, а она глядела из окна, как он с видом хозяина шествует по Денмарк-Хиллу.
Через двенадцать минут явился мистер Друс. Он снял шляпу и поместил ее на вешалке в передней. Он прошел в гостиную следом за Мерл и отворил дверцу буфета. Он извлек бутылку виски, налил себе ровно четверть стакана и брызнул туда содовой.
Мерл взяла вязанье.
— Немного виски? — сказал он.
— Нет, лучше стакан красного вина. Надо, пожалуй, выпить красного, может, хоть это меня взбодрит.
Он наклонился, нашарил бутылку вина, выдвинул ящик и достал оттуда пробочник.
— Меня тут только что навестили, — сказала она.
Он оглянулся на нее, из его кулака торчал штопор.
— Полагаю, что вы знаете, о ком идет речь, — сказала она.
— Конечно, знаю. Он был здесь по моему поручению.
— Моя личная жизнь касается только меня, — сказала она. — Я в вашу никогда не вмешивалась. Я никогда и близко не подошла к миссис Друс, а мне, может быть, не раз хотелось потолковать с ней о том, о сем.
Он вручил ей стакан вина. Посмотрел, что за ярлык на бутылке. Он сел в кресло и разулся. Надел домашние туфли. Поглядел на часы. Мерл включила телевизор. Оба смотрели мимо экрана.
— Я здорово попался с этим шотландцем. Его подослали полиция и правление «Мидоуз, Мид». Он следил за мной почти три месяца и строчил свои доносы.
— Нет, тут вы ошибаетесь, — сказала Мерл.
— А последний месяц и вы были с ним заодно. — Он почти уткнулся указующим перстом ей в горло.
— Тут вы ошибаетесь. Я только перепечатала для него несколько рассказов.
— Каких рассказов?
— Про то, как жилось когда-то в Пекхэме одной старой леди, его знакомой. И вы не имеете ни малейшего права в чем-то меня обвинять и подсылать ко мне разных громил с угрозами.
— Тревор Ломас, — сказал мистер Друс, — мой платный агент. Вы будете ему беспрекословно подчиняться. А так называемый Дугал Дуглас даст у нас тягу из Пекхэма и дорогу обратно забудет.
— Вы же, по-моему, сами собирались эмигрировать.
— Я и собираюсь.
— Когда?
— В свое время.
Он скрестил ноги и устремил взгляд на телеэкран.
— Мне что-то сегодня не хочется ужинать, — сказала она.
— А мне хочется.
Она пошла на кухню и загромыхала посудой. Вернулась она в слезах.
— Проклятая моя жизнь.
— Насколько я знаю, ничего проклятого в ней не было, пока вы не стакнулись с так называемым Дуга-лом Дугласом.
— Мы с ним друзья, и не более того. Вы его не понимаете.
Мистер Друс глубоко вздохнул и возвел глаза к абажуру, призывая его в свидетели.
— Можете есть свою отбивную с картофелем и горошком, — сказала она. — Мне не хочется.
Она села и взяла вязанье, роняя на него слезы.
Он перегнулся в кресле и пощекотал ей шею. Она отстранилась. Он ущипнул ее длинную шею, и она вскрикнула.
— Ш-ш-ш, — сказал он и погладил ей шею.
Он пошел налить себе еще виски. Обернулся и посмотрел на нее.
— На чем же вы сговорились с так называемым Дугалом Дугласом? — спросил он.
— Ни на чем. Мы с ним просто друзья. Надо же мне хоть с кем-то бывать.
Пробочник лежал на буфете. Он приподнял его за кончик и уронил, приподнял снова и уронил.
— Лучше я пойду переверну отбивную, — сказала она и пошла на кухню.
Он последовал за нею.
— Вы снабжали его сведениями обо мне, — сказал он.
— Говорю вам, что нет.
— И печатали его доносы в правление.
Она боком протиснулась мимо него и, плача навзрыд, вернулась в гостиную за носовым платком, оставленным на кресле.
— Еще чем вы с ним занимались? — спросил он, перекрикивая телевизионный гвалт.
Он подошел к ней с пробочником в руке и убил ее, девять раз воткнув пробочник в ее длинную шею. Потом надел шляпу и пошел домой к своей жене.
— Дуг, дорогой, — сказала мисс Мария Чизмен.
— Я в расстроенных чувствах, — сказал Дугал, — вы не могли бы перезвонить попозже?
— Дуг, я буквально на несколько слов. Вы так изумительно переписали историю моих юных лет. Эти новые пекхэмские эпизодики — совершеннейшая прелесть. Я уверена, в душе вы согласны со мной, что не зря потрудились. И теперь вся книга — сплошное очарование, и я от нее прямо без ума.
— Спасибо, — сказал Дугал. — Вряд ли стоило возиться с этими вставками, но...
— Дуг, заходите ко мне сегодня вечером.
— Простите, Чиз, но я в расстроенных чувствах. Я укладываю вещи. Я отсюда уезжаю.
— Дуг, я хочу вам сделать маленький подарок. В знак того, что я ценю...
— Я перезвоню вам, — сказал Дугал. — Я совсем забыл, что у меня молоко на плите.
— Вы ведь сообщите мне свой новый адрес, да?
Дугал пошел на кухню. Мисс Фрайерн сидела за столом, она как-то странно обмякла в кресле, как будто заснула. Лицо ее было перекошено, и одно веко трепетало.
Дугал поискал глазами бутылку джина, чтобы уточнить, на чем остановилась мисс Фрайерн. Но бутылки джина не было; ни бутылки, ни грязного стакана. Он снова посмотрел на мисс Фрайерн. Ее веко трепетало, а нижняя губа искривилась.
Дугал позвонил в полицию, чтобы там распорядились насчет доктора. Затем он пошел наверх и притащил оттуда свою поклажу: саквояж на «молнии», новенькую кожаную папку и пишущую машинку. Доктор вскоре явился и прямиком проследовал на кухню к мисс Фрайерн.
— Паралич, — сказал он.
— Ну, я пошел, — сказал Дугал.
— Вы ей не родственник?
— Нет, жилец. Я съезжаю с квартиры.
— Прямо сейчас?
— Да, — сказал Дугал. — Я и без того уезжал, но уж если где начали болеть, то меня с моим роковым недостатком только там и видели.
— У нее есть какие-нибудь родственники?
— Нет.
— Вызову-ка я «Скорую помощь», — сказал доктор. — Плохо ее дело.
Дугал забрал свой скарб и пошел по Парковому проезду. Он заметил издали, что возле полицейского участка толпится народ. Он вмешался в толпу и протолкался во двор вместе с поклажей.
— Уезжаете? — сказал один из полисменов.
— Переезжаю в другой район. Я было решил, что народ собрался поглазеть на какую-нибудь новую находку.
Полисмен кивком указал на толпу.
