хотя это могло ничего не значить. Не оборачиваясь, Тереза спросила:
– Какая это порода?
– Красное дерево.
– Как? Вся яхта?
– Почти. За исключением мачт и некоторых предметов интерьера.
Тереза снова кивнула и пошла вдоль яхты. Гаррет наблюдал за ней, невольно отметив ее великолепную фигуру и шелковистые темные волосы, ровной волной спадавшие на плечи. Она двигалась легко и уверенно, и это тоже ему понравилось. Похоже, она знает, что думают о ней мужчины, вдруг подумал он и покачал головой.
– Это правда, будто яхту использовали во время Второй мировой войны в шпионских целях? – спросила Тереза, опять поворачиваясь к Гаррету.
Он негромко рассмеялся, пытаясь стряхнуть наваждение.
– Во всяком случае, эту историю рассказал мне ее прежний владелец. Может, и правда, но скорее всего он просто набивал цену.
– В любом случае она красавица. Сколько времени у вас ушло на реставрацию?
– Около года.
Тереза заглянула в круглое окошко, но внутри каюты было слишком темно, и она ничего не увидела.
– А на чем вы выходили в море, пока восстанавливали «Случайность»?
– Ни на чем. Да и некогда было – у нас ведь еще магазин и курсы. Все свободное время мы занимались ремонтом.
И снова это «мы».
Походив вокруг яхты еще немного, Тереза вернулась к Гаррету. Несколько секунд они молчали, глядя друг на друга.
– Вероятно, я отнимаю у вас время, – сказала она наконец.
– Ничего, – ответил он, чувствуя, что снова взмок, – я люблю говорить о яхтах.
– Я тоже. Наверное, это так романтично – плыть по океану под парусом.
– А вы никогда не пробовали?
Она пожала плечами.
– Нет, всегда хотела, но как-то не сложилось.
Она подняла на него взгляд, и он снова полез в карман за банданой, чтобы вытереть пот.
Он вытер лоб и услышал собственный голос:
– После работы я обычно выхожу на ней покататься. Если хотите, я мог бы захватить вас сегодня вечером.
Он и сам не знал, почему пригласил ее. Может быть, просто соскучился по женскому обществу, а может, захотелось еще раз увидеть золотистые искорки в ее карих глазах. Но что бы ни толкнуло его на этот шаг, слова уже сказаны и отступать поздно.
Удивленная неожиданным предложением, Тереза сразу решила согласиться. Разве не за этим она приехала в Вилмингтон?
– С удовольствием, – сказала она, и лицо ее озарилось радостью. – В котором часу?
Он убрал бандану, чувствуя себя слегка растерянным от того, что она так легко согласилась.
– Как насчет семи? В это время начинает садиться солнце – самое лучшее время для прогулок на яхте.
– В семь? Прекрасно. Я захвачу с собой что-нибудь поесть.
Гаррет с удивлением заметил, что незнакомка обрадована и почему-то взволнована его предложением.
– Не беспокойтесь, ведь вы – моя гостья.
– Я понимаю, но мне не хотелось бы доставлять вам дополнительные хлопоты. Довольно того, что вы согласились потратить на меня свое время. Как вы относитесь к сандвичам?
Гаррет подумал, что сегодня невероятно душно.
– Прекрасно. Я не привередлив.
– Отлично, – сказала она и умолкла. Переступила с одной ноги на другую, ожидая, не добавит ли он что-нибудь еще.
Гаррет молчал, и Тереза закинула сумку на плечо.
– Ну что ж, тогда до вечера. Встречаемся здесь, на причале?
– Да, у яхты, – ответил Гаррет напряженным голосом. Потом улыбнулся и добавил: – Будет здорово, обещаю. Вам понравится.
– Не сомневаюсь. До встречи.
Она повернулась и пошла к шоссе. Бриз трепал ее темные волосы. Глядя ей вслед, Гаррет вдруг вспомнил:
– Эй!
Она остановилась и повернулась к нему, заслонившись рукой от солнца.
– Да?
Даже с такого расстояния она выглядела прелестно.
Он сделал пару шагов в ее сторону.
– Совсем забыл. Как вас зовут?
– Тереза. Тереза Осборн.
– А я Гаррет Блейк.
– Хорошо, Гаррет. Увидимся в семь.
С этими словами она повернулась и быстро зашагала прочь. Гаррет смотрел на ее удаляющуюся фигуру, пытаясь разобраться в обуревавших его чувствах. Он и радовался тому, что произошло, и не мог избавиться от ощущения, что что-то происходит неправильно. Он знал, что ни в чем не виноват, а чувствовал себя виноватым, и ничего не мог с этим поделать.
Конечно, не мог. Как обычно.
Глава 6
Часовая стрелка приближалась к семи, но для Гаррета Блейка время остановилось три года назад, когда Кэтрин сошла с обочины и была сбита пожилым водителем, не сумевшим справиться с управлением. Ошибка этого человека стоила жизни его Кэтрин. В последовавшие за этим недели Гаррет постоянно вынашивал планы мести, но горе полностью обессилило его, лишив возможности предпринимать активные действия. Он спал не больше трех часов в сутки и не мог сдержать слез всякий раз, когда открывал шкаф и видел ее одежду. Он похудел на двадцать фунтов, весь его рацион составляли кофе и крекеры. В этот месяц он впервые в жизни закурил и несколько раз, когда боль становилась невыносимой, вдрызг напивался. Отец Гаррета взял бразды управления магазином на себя, понимая, что сыну нужно время, чтобы оправиться от горя. А Гаррет целыми днями сидел на заднем крыльце дома, пытаясь представить себе жизнь без Кэтрин. У него не было ни сил, ни желания жить.
Ему было так трудно еще и потому, что он не мог вспомнить времени, когда бы Кэтрин не было рядом. Он знал ее с самого детства, со школы. Они в третьем классе подружились, и на Валентинов день он даже подарил ей две открытки. Потом пути их разошлись, но они никогда не прекращали общаться. Кэтрин была худой, неуклюжей и чуть ли не самой маленькой девочкой в классе. В старших классах она неожиданно похорошела, но Гаррет умудрился этого не заметить. Он всегда с удовольствием с ней общался, однако ни разу не пригласил ни на вечеринку, ни в кино. Потом он уехал на четыре года в Чепел-Хилл, где выучился на морского биолога, а вернувшись в Вилмингтон, как-то случайно столкнулся с Кэтрин на Райтевилльском пляже и поразился своей слепоте. Как он мог считать неуклюжей эту прекрасную блондинку с загадочными глазами и дивными изгибами тела! На нее оборачивались даже женщины, а это кое-что да значит. Гаррет вдруг осознал, что замер с раскрытым ртом, и спросил, что она делает вечером. С этого дня они начали встречаться, потом поженились и прожили вместе шесть счастливейших лет.
В первую брачную ночь они остались одни в номере гостиницы и зажгли свечи. Кэтрин показала Гаррету «валентинки», которые он подарил ей в третьем классе. Она громко рассмеялась, увидев выражение его
