отмахнулась:
— Даже не думай, что я лезу в твою личную жизнь. После всего, что я тебе рассказала… Сознавайся.
— Однажды, — признался он.
— Недавно?
— Нет. Много лет назад. В университете.
— Какая она была?
Казалось, он ищет подходящее слово.
— Приземленная, — сказал он.
Бет ничего не ответила, но по выражению ее лица стало ясно, что она ждет большего.
— Ладно, — продолжил он. — Она специализировалась на исследовании проблем женщин, предпочитала ортопедические сандалии «Биркеншток» и крестьянские юбки. Она презирала косметику. Она писала статьи для студенческой газеты и поддерживала почти каждую социальную группу, за исключением белых мужчин и богатых. О, еще она была вегетарианкой. Бет внимательно посмотрела на него:
— Почему-то я не могу представить тебя с таким человеком.
— Я тоже не смог. Как и она. Во всяком случае, надолго. Но какое-то время нам с удивительной легкостью удавалось закрывать глаза на явные различия между нами. Что мы и делали.
— И долго это продлилось?
— Немногим больше года.
— Ты хоть раз получал от нее весточку с тех пор?
Он покачал головой:
— Никогда.
— И все?
— За исключением пары увлечений в средней школе, все. Но имей в виду, что последние пять лет не располагали к началу новых отношений.
— Да, вполне понятно.
Зевс встал и уставился на подъездную аллею, его уши подергивались. Он насторожился. Через мгновение Тибо услышал слабый шум мотора, и на расстоянии за ветвями деревьев показался широкий луч рассеянного света, который постепенно начал сужаться. Кто-то ехал по подъездной аллее. Элизабет озадаченно хмурилась, пока седан медленно огибал угол и подъезжал к дому. Хотя фонари с веранды не освещали подъездную аллею, Тибо узнал автомобиль и выпрямился. Это был либо шериф, либо один из его полицейских.
Элизабет тоже узнала машину.
— Это не есть хорошо, — пробормотала она.
— Как ты думаешь, что им нужно?
Она встала с лестницы, ведущей к веранде.
— Это не они. Это он. Мой бывший муж. — Она спустилась по ступенькам и махнула ему рукой. — Просто подожди здесь. Я сама со всем разберусь.
Тибо жестом приказал Зевсу лежать на месте, когда машина остановилась рядом с машиной Элизабет у дальнего конца дома. Через кусты он увидел, как открылась пассажирская дверь и из машины вылез Бен, волоча за собой рюкзак. Он направился к матери, опустив голову. Когда открылась дверь водителя, из машины выбрался полицейский Кит Клейтон.
Зевс издал угрожающий грудной рык, он был готов наброситься на этого парня. Элизабет удивленно смотрела на Зевса, пока Бен не вышел на свет. Тибо заметил, что у него нет очков, а один глаз окружают черно-синие кровоподтеки в тот же самый момент, что и Элизабет.
— Что случилось?! — воскликнула она, бросившись к сыну. Она присела на корточки, чтобы ей было лучше видно. — Что ты с ним сделал?
— Ничего, — ответил Клейтон, приблизившись к ним. — Это всего лишь синяк.
Бен отвернулся, не желая, чтобы она смотрела на него.
— А что с его очками? — пожелала знать Элизабет, все еще пытаясь понять, что произошло. — Ты его ударил?
— Нет, не ударил. О Боже! Я не поднял бы на него руку. Ты за кого меня принимаешь?
Элизабет, казалось, не слышала его и обратила все свое внимание на сына.
— Как ты? Что случилось, солнышко? Твои очки разбились?
Она знала, что сын ничего не скажет, до тех пор пока не уйдет Клейтон. Приподняв подбородок Бена, она увидела, что у него в глазу лопнули сосуды.
— С какой силой ты бросил мяч? — требовательно спросила она с выражением ужаса на лице.
— Не сильно. И это просто синяк. Его глаз в порядке, и мы даже склеили скотчем очки, так что они как новые.
— Это не просто синяк! — Элизабет повысила голос, едва контролируя себя.
— Перестань вести себя так, как будто я виноват! — рявкнул Клейтон.
— Ты виноват!
— Это он не поймал мяч! Мы просто играли в бейсбол. Произошел несчастный случай, видит Бог! Разве не так, Бен? Нам было весело, правда?
Бен уставился в землю.
— Да, — пробормотал он.
— Расскажи ей, как все произошло. Скажи, что я не виноват. Давай же.
Бен переминался с ноги на ногу.
— Мы тренировались ловить бейсбольные мячи. Я не поймал мяч, и он попал мне в глаз. — Он показал очки, грубо замотанные скотчем в районе дужки, одно стекло было подклеено изолентой. — Папа починил мне очки.
Клейтон поднял руки:
— Вот видишь? Ничего страшного. Такое часто бывает во время игры.
— Когда это случилось? — требовательно спросила Элизабет.
— Пару часов назад.
— И ты мне не позвонил?
— Нет. Я возил Бена в отделение экстренной помощи.
— В отделение экстренной помощи?
— А куда мне еще было его везти? Я знал, что нельзя привозить его сюда без осмотра врача, поэтому сделал это. Я поступил как любой сознательный отец, так же как и ты, когда он упал с качелей и сломал руку. И если помнишь, я не устраивал тебе по этому поводу истерику. Как и не устраиваю из-за того, что ты позволяешь ему играть в этом домике на дереве. Это же смертельная ловушка.
Казалось, Бет слишком потрясена, чтобы говорить, и Клейтон с отвращением покачал головой:
— В любом случае он хотел домой.
— Ладно, — произнесла она, все еще борясь с собой. На ее скулах выступили желваки. Она отмахнулась от бывшего мужа: — Да все равно. Просто уходи. Я займусь им.
Обняв Бена одной рукой, она повела его прочь, и в ту же секунду Клейтон заметил Тибо на лестнице у веранды и уставился на него. Глаза Клейтона расширились, а потом налились злобой. Он зашагал к веранде.
— Что вы здесь делаете? — взревел он.
Тибо просто смотрел на него не шелохнувшись. Зевс зарычал еще более грозно.
— Что он здесь делает, Бет?
— Уходи, Кит. Мы поговорим об этом завтра. — Она отвернулась.
— Нет. — Он сплюнул, схватив ее за руку. — Я задал тебе вопрос.
Тут Зевс громко зарычал, его задние ноги задрожали. Клейтон, похоже, впервые обратил внимание на собаку, пес обнажил зубы, его шерсть на загривке встала дыбом.
— На вашем месте я бы отпустил ее руку, — сказал Тибо. Он говорил ровно и спокойно, скорее предлагая, чем требуя. — Прямо сейчас.
Клейтон, смерив собаку взглядом, тут же отпустил Элизабет. Когда Элизабет с Беном поспешили к
