покрытия побочных расходов.
18:00. Приезжаю на встречу с пивоварами на Ленинградку. Огромные вывески гласят: «Легендарный ресторан „ЯРЪ“». Вспоминаются старые советские фильмы про революцию, рассказы дяди Гиляя и тому подобная романтика. Все эти брички, юнкера, пьяные купцы и цыгане с непременным медведем постепенно перемешиваются с событиями сегодняшнего дня. Пытаюсь отрешиться от кабацкой тематики. Прокручиваю в голове сегодняшний день: все ли я сделал правильно, развел ли всех как надо? Переговоры с Федосовыми прошли на должном уровне, фальши они не заподозрили, договор подписали. Теперь можно будет потихонечку пожинать плоды. Аркатов получил все необходимые согласования, и надо начинать установку новых конструкций. У входа в ресторан вижу выстроившиеся BMW пятой серии: бордовый – Бебедева, красный – Бешнякова-младшего, синий – старшего. Аккуратно паркую свой черный между ними. «Прямо выставка достижений баварских автомобилестроителей», – слышится чей-то знакомый голос. Из скромного, но сверкающего новизной серебристого «Пассата» вылезает Рома. Он аккуратно причесан, одет в мышиного цвета однобортный костюм из прошлогодней коллекции Hugo Boss, светло-серую рубашку с итальянским воротником и темный шелковый галстук. Я улыбаюсь, энергично жму протянутую руку. Мы проходим в кабак. За длинным столом сидит пивоварская братия. Несмотря на то, что практически все за рулем, отмечаю большое количество «Абсолюта», крепкого ирландского пива и несколько бутылок коньяка «Martell». Компания уже изрядно навеселе. Сажусь рядом с Бебедевым и, после обязательного обмена всевозможными любезностями, встаю для обязательного же произнесения тоста:
– Большое спасибо, что вы позвали меня на свой праздник…
– Кстати, про п-п-праздник – а-анек-дот, – прерывает меня Синяк, – входит, з-зна-чит…
– Погоди ты с анекдотом, – обламывает говорящего Бебедев, – дай человеку высказаться. Потом расскажешь.
Синяк нехотя замолкает. Я, как бы извиняясь, киваю ему и продолжаю:
– Мы знакомы не так давно, но мне лично кажется, что настоящих людей видно сразу. Честное слово, приятно, когда бизнес делаешь не только исходя из момента денежной привлекательности, но и руководствуясь взаимным удовольствием, испытываемым от общения с партнерами. Разрешите мне выпить за вашу отличную команду. Надеюсь, что теперь, с появлением общих целей, и сама команда у нас общая.
– Пафосно, но искренне! – умиляется хитрый Бебедев.
«Неужели ты так и вправду думаешь?» – я выпиваю и сажусь.
– Рассказывай анекдот. – Слава Бешняков тормошит неожиданно замутневшего Синяка.
– Ага, – говорит он, после некоторой паузы, понадобившейся, видимо, для сбора расползшихся мыслей, – ага… Анекдот про п-п-праздник. 3-значит, ебать-копать, приходит папа К-карло с работы домой и видит: все кругом заблевано и рас-с-пизжено, Карабас замоченный на полу в луже крови валяется, М- мальвина отьебаная в углу, а н-н-на стуле сидит пьяный Буратино, обводит все это глазами и г-г-говорит: «Это п-п-просто праздник какой-то».
Мы дружно смеемся.
– Д-давайте выпьем, чем языками чесать. – Синяк опустошает свою рюмку, заливая ее изрядным количеством Kilkanny.
– Ну, как там с оформлением? – спрашивает Бешняков-старший.
– Все отлично, – говорю я, набрасываясь на пельмени по-царски, – приступили к новым согласованиям, продлили градостроительное задание, сейчас документы у архитектора.
– Надолго это затянется? – Бешняков ест блины с икрой и, вследствие этого, изрядно перепачкался.
С отвращением смотрю на его масленые губы, пальцы с прилипшими к ним икринками, слипшиеся и спутанные, будто тоже вымазанные маслом, волосы.
– Знаешь, Андрюха, – я добродушно улыбаюсь собеседнику, – будем стараться сделать как можно быстрее, но ведь как бывает: какой-то гад заболел, другой мудак в отпуске, третий в командировке. Пока их всех не обойдешь, шага не сделаешь. Но мы двигаем, конкретно двигаем.
– У тебя только в Юго-Западной префектуре знакомые? – спрашивает Слава.
Из всей компании он вызывает во мне наибольшую симпатию. Слава, конечно, простоват, пытается косить под бандита и, наверное, совсем не знает, что такое регулярный менеджмент и западный подход. Несмотря на это, он мне приятен. Возможно, своей открытостью, позитивностью и дружелюбием.
– У меня очень много связей в самой мэрии, на уровне заместителей Лужкова по рекламе, в городском департаменте по торговле и потребительскому рынку, в Западном округе, Центральном, Южном… На самом деле, если надо, везде людей найти можно.
– А как ты с ними сблизился? – Бебедев смотрит вопросительно-хитро. – Возрастная группа у вас не совпадает.
– Дело в том, что мой крестный еще из старых исполкомовских работников. – Я уныло смотрю, как Синяк разливает водку. – Он после перестройки в мэрии работал, тоже был замом Лужкова.
– Чем он занимался?
– Он по продовольственной программе работал. Сейчас уволился, в бизнес ушел, а связи, естественно, остались. Познакомил меня когда-то с кем-то, а дальше, независимо от возрастной группы, все бухать любят да в бане с девками париться.
При упоминании девок пивовары оживляются.
– Это мы тоже любим, – заявляет Слава.
– В-вот я и говорю – давайте допьем, блядей выпишем и в сауну, в-вместо того чтоб-б-бы здесь козявок под с-столом развешивать… Ты как считаешь? – Синяк целится в меня по-пьяному криво.
– Запросто, я такую баню знаю – «Королевский дворик» называется: бассейн, джакузи, ресторан неплохой, кожаная мебель и караоке в довершение.
– А здесь тоже есть караоке, – духарится Слава.
– Давайте песни петь, – поддерживает его Рома.
«Не ожидал я склонности к низкопробным увеселениям от топ-менеджера и технократа. Слава богу, они хоть с темы поебок соскочили», – думается мне. Закончить вечер в парилке, в тесной компании пьяных долбоебов и дешевых блядей мне не улыбается.
– Из-за оооострова на стрежееень, – радостный Слава хватает принесенный официантом микрофон.
– А плясать пойдете? – спрашиваю у Синяка.
20
После вечера с пивоварами, несмотря на малое количество выпитого, хочется спать долго и беззаботно и посредством сна, возможно, получить некое подобие очищения от наросших повсюду полипов лоховства. Первым делом звоню Аркатову и планирую с ним предстоящий день: кто куда поедет, с кем встретится, что сделает. Родственники постепенно разъезжаются, но, к сожалению, бабушка остается дома. Любовь Ивановна Ладова – крепкая старушка из небольшой рязанской деревеньки с говорящим само за себя названием «Хламово». Обычно я стараюсь скрыть этот, как мне представляется, неблаговидный факт. Я думаю, что патологическая ненависть к рабоче-крестьянскому сословию поселилась в моей душе во многом благодаря ей. Любя свою бабку, как родную кровь, по-животному инстинктивно, вполне отдаю отчет в малопривлекательности ее личности. В далекие довоенные годы Любовь Ивановна вышла замуж за моего будущего деда – молодого грузинского офицера, сделавшего блистательную карьеру. Семья его была не из последних в Грузии – отец занимал пост министра связи республики, а мать происходила из древнего княжеского рода. Известно, чем берут пылких кавказских мужчин разбитные деревенские бабенки. Надо отдать ей должное, она была по-настоящему предана деду, заботилась о нем до самого конца и даже сейчас, спустя пятнадцать лет после его смерти, предпочитает носить темную одежду, сохраняя траур. Как
