моей жизни новые и отнюдь не безоблачные горизонты.
Хорошенько поразмыслив, я пришла к выводу, что должна как можно реже общаться с доктором. Не дай-то бог, полюбив этого человека, я снова сделаю себя глубоко несчастной. К тому же я даже не знала, есть ли у Грэма Фэрроуза вторая половина. Да, он говорил, что одинок. Но разве не может быть одиноким человек, связанный семейными узами или длительными отношениями? Я ведь уже хорошо знала, что может.
Результаты эксперимента, проведенного Грэмом Фэрроузом, прозвучали подобно грому среди нашего далеко не ясного неба: соль, оставленная нам организаторами шоу, содержала в себе мельчайшие частицы хитина, то есть именно того компонента, который вызывал аллергию у Лив Такер.
Это не могло быть простым совпадением: Лив вспомнила, что, заполняя анкету для принятия участия в шоу, написала в графе «болезни» о своей аллергии на морепродукты и рыбу. Я тоже вспомнила, что в анкете был ряд вопросов, посвященных заболеваниям, но, поскольку у меня не было никаких особенных причин волноваться о своем физическом здоровье, никаких записей в этом пункте делать мне не пришлось.
Как это ни странно, доктор Фэрроуз, которому по логике вещей должны были передать информацию о заболеваниях участников, никаких сведений от организаторов не получил.
— Мне ни слова не сказали об анкете, — мрачно сообщил он нам. — Этот менеджер, Даглас Скотт, сказал, что все участники здоровы. Я спросил, проходили ли вы специальную комиссию, и он ответил мне, что участники прошли медицинский осмотр. Надо было быть полным идиотом, чтобы ему поверить. — Грэм стиснул зубы и замолчал.
Я поняла, что он злится на себя, что чувствует себя виноватым. Мне так хотелось ободрить его, но, как назло, ни одного слова не приходило в голову. К счастью, Мажетта Спаулер со свойственным ей оптимизмом поспешила ободрить доктора:
— Не стоит винить себя, мистер Фэрроуз. Мы все оказались весьма недальновидными. Во всем, что с нами сейчас происходит, виновны только мы сами.
— Мисс Спаулер права, — кивнул Карл Рэдклиф. — Мы были безрассудными глупцами, когда ввязались в эту авантюру. Шоу нового формата, — иронично усмехнулся он. — Клем прав — это шоу надо было назвать не «Остров Обновленных», а «Девять негритят».
— Но ведь мы все пока живы, — робко отозвалась я с уголка дивана.
— Хорошее уточнение — пока, — покосилась на меня Лив Такер. — Если эти психи насыпали в соль… как его…
— Хитин, — хмуро подсказал Грэм.
— Если они насыпали в соль хитин, то могут и в овсянку добавить мышьяк.
— Давайте не будем паниковать и попробуем рассуждать логически, — предложила собравшимся Мажетта. — Если бы организаторы шоу планировали на острове кровавое действо, то уж точно не хитин оказался бы в баночке с солью. И потом, если хорошо подумать, зачем это им нужно? Это противозаконно, и вряд ли такую программу станут транслировать по телевидению.
— Мало ли извращенцев, которые захотят на такое посмотреть? — покосилась на Мажетту Лив. — Это нам сказали, что шоу покажут по телевидению, а кому оно понадобилось на самом деле, мы не знаем.
— И все-таки, мне кажется, история с солью — обыкновенное совпадение, — настаивала на своем Мажетта.
— И с пауком тоже? — поинтересовался у нее Лилланд.
Лицо Мажетты исказила гримаса ужаса и отвращения, но она быстро взяла себя в руки.
— Но я не писала о своей арахнофобии в анкете, — возразила она Лилланду. — Организаторы не могли о ней знать.
— Даже если все, что с нами происходит, считать совпадением, — вмешался в разговор Клеманс, — наше пребывание на этом острове лишено какого бы то ни было смысла. Никто не может разобраться в головоломке, которую нам подбросили. Никому не понятно, чего от нас хотят и что мы получим, даже если отгадаем эту дурацкую загадку. Может быть, нам стоит дать понять психам, которые придумали это шоу, что мы хотим убраться с острова?
— Хотела бы я знать как? — хмыкнула Лив. — Ты видел хотя бы одного из них?
— Нет, — покачал головой Клеманс, — но ведь они нашли способ с нами связаться. Значит, на острове мы не одни.
— К тому же в замке установлены камеры, — напомнила я.
— Где? — Лив обвела зал выразительным взглядом. — Ты видишь хотя бы одну?
— Скрытые камеры, — уточнила я. — Ты ведь сама говорила, что без камер шоу лишено смысла. Так и есть: кому мы нужны, если никто не видит того, что с нами происходит?
— В конце концов, можно оставить им письмо, — поддержала нас с Клемансом Мажетта. — Ведь они оставляют нам свои послания. Напишем, что мы отказываемся от участия в шоу. И что больше не будем решать их загадки.
— Если бы все было так просто, мисс Спаулер, — отозвался Фэрроуз.
Я знала, что Грэм с самого начала разделял мое беспокойство, и поняла, что теперь он не на шутку встревожен.
— В любом случае у нас нет других вариантов, — продолжил он. — Давайте оставим письмо, попробуем найти камеры. А заодно пройдемся по побережью: вдруг удастся найти что-то, на чем можно уплыть с этого чертова острова.
— Плот, например, — хмыкнул Карл Рэдклиф. — Кто-нибудь из нас знает, как добраться до материка?
— По-вашему, лучше торчать на этом острове и ждать, пока нас всех сведут с ума? — неожиданно поддержал доктора Клеманс. — Нет уж, мне не хочется быть жертвенной овцой.
— При чем тут овца?
— А кого обычно приносят в жертву богам? — усмехнулся Клеманс. — Если верить Грейс Митчелл, те, кто устроил весь этот спектакль, именно ими себя и считают.
— Давайте голосовать, — изрек Джад Оснас и нервно покрутил в руках сигарету, которую так и не осмелился прикурить в присутствии Мажетты.
Через несколько минут наши дальнейшие действия были определены общим голосованием. Единственным человеком, который хотел задержаться на острове, была, как это ни странно, Грейс Митчелл, которая все еще не оставила надежды разгадать головоломку с ключом и гигантским следом. Ее голос, конечно, ничего не мог изменить, и Грейс не стала оспаривать общее решение.
Грэм и Джад взяли на себя труд отыскать камеры, которые, по их предположению, были установлены в зале, где мы чаще всего собирались все вместе, на кухне и в комнатах. Я робко напомнила Фэрроузу, что отсутствие света в коридорах замка вовсе не исключает наличия в них камер, и он пообещал принять мои слова к сведению.
Мне показалось, Грэм почувствовал, что я в последнее время начала его избегать, и сам не слишком стремился к общению со мной. Этот факт должен был меня обрадовать, но вместо этого я чувствовала себя угнетенной. Может быть, вопреки принятому решению мне хотелось, чтобы доктор оказался более настойчивым? Может, я надеялась, что он спросит меня, чем вызвано мое поведение?
Но ничего подобного, судя по всему, Грэм делать не собирался. Он не игнорировал меня, нет, просто я перестала ловить на себе его взгляд, который совсем недавно называла тяжелым и мрачным. Мне не хватало этого взгляда. И я так часто думала о Грэме, что мне казалось, мысли о нем скоро окончательно вытеснят из моей головы воспоминания о Дике Хантоне.
Увы, радоваться новому чувству у меня не было никаких причин. Я снова ощущала ту пустоту, то одиночество, с которыми прилетела на этот остров. «Остров Обновленных» — сколько горькой иронии было в этом названии. Разве я чувствовала себя обновленной? Нет, скорее вернувшейся к тем проблемам, от которых так хотела сбежать.
Я пыталась радоваться хотя бы тому, что призрак отца перестал меня преследовать. Клеманса тоже не донимали жуткие видения. Хотелось надеяться, что этот кошмар закончился, но что-то подсказывало мне, что самое главное испытание еще впереди…
