– Куда бы вы ни пошли, господин. – Голос Баки звучал так слабо, что я едва разбирал слова.
Такой голос, наверное, не испугал бы никого, но меня испугал.
– Ты имеешь в виду, что собираешься сражаться с Кулили? – спросил я. – Но это же безумие!
– Куда бы вы ни пошли…
– Не спорьте с ней, сэр Эйбел, – сказал Гарсег. – Вы ее утомляете.
– Хорошо. – Мысли переполняли мой ум, мешались и путались, но я все равно пытался размышлять. – Ты сказал, что я еще очень молод, и ты прав. Я гораздо моложе, чем ты думаешь. Я не помню, говорил ли тебе, что прежде был в Эльфрисе дважды, только про первый раз ничего не помню. Похоже, сейчас у нас много свободного времени, поэтому я хотел бы рассказать тебе.
– Ну так рассказывайте.
– Как я сказал, я ничего не помню. Я не то чтобы потерял счет времени, я вообще все забыл начисто. Я не знаю, с кем я общался и что делал. Я сказал об этом женщине по имени Парка, когда вернулся оттуда. Похоже, она из племени оверкинов или что-то вроде. Ты знаешь ее?
Гарсег помотал головой.
– Она сказала, что я должен знать о причиненных эльфам обидах и рассказать о них людям здесь. Ты знал меня, когда я был в Эльфрисе в первый раз?
– Нет. По-вашему, эльфы стерли воспоминания из вашей памяти?
– Мне так кажется.
– Я лично не уверен, – задумчиво проговорил Гарсег. – Представляется более вероятным, что это сделало существо, которое вы называете Паркой. Зачем эльфам жаловаться вам, а потом заставлять вас все забыть?
– Я сказал Парке, что они мне не понравились, и она нисколько не разозлилась.
Гарсег поднял брови:
– Ваше отношение к эльфам осталось прежним?
Я отрицательно потряс головой.
– Это хорошо. Я собирался объяснить вам, что эльфам не имело смысла стирать ваши воспоминания, если они хотели, чтобы вы запомнили какие-то важные вещи.
– А ты умеешь стирать воспоминания?
– Нет. Многие считают меня мудрее любого эльфа, но я не умею этого делать. От каких воспоминаний вам хотелось бы избавиться?
– Об Америке. О моем настоящем имени, о моей жизни там.
– Ваше подлинное имя – Америка? – спросила Ури.
– Нет, так называется страна, где я жил раньше, еще до того, как попал в Эльфрис в первый раз.
– Надо полагать, плохая страна, раз вы хотите забыть о ней.
– Да, в общем, нет. Только…
– Что?
– Только я похож на героиню одного фильма. Я не могу выбросить из головы воспоминания об Америке. Я не вернусь назад, даже если найду рубиновые башмачки, поскольку Дизири здесь, а не там. Но мне просто хочется забыть свое прошлое. Иногда мне кажется, что Бертольд Храбрый был моим настоящим братом, понимаете? На самом деле он не был, но теперь я думаю, что был. Я люблю его как брата, но знаю, что он мне не брат.
– И вы хотите забыть, что он вам не брат.
– Верно. Раньше он был высоким сильным мужчиной с черной бородой. Он мне говорил об этом и думал, что я все помню. Потом пришли великаны. Ангриды. Они ранили Бертольда Храброго – очень, очень тяжело, – и он уже вряд ли оправится когда-нибудь. Раньше я думал, что все больные люди рано или поздно обязательно выздоравливают. Пусть я еще ребенок, но теперь я хорошо понимаю, что это не так.
– Вы тоскуете по человеку, которого никогда прежде не знали?
– Да, конечно. Он был сильным, умным и смелым. Мы с ним часто сидели по вечерам в его маленькой лачуге, еще до моей встречи с Дизири, и он рассказывал мне о разных историях, происходивших с ним до ранения, и я хорошо представлял, каким он был раньше. Я все время хотел стать похожим на него, только я никогда не смогу, никогда.
Баки села. Она все еще выглядела неважно.
– Вы никогда не сможете стать таким, каким являетесь сейчас?
Я попытался улыбнуться. Это было трудно, но я очень постарался, и, кажется, у меня получилось.
– О, я достаточно силен. Гарсег растолковал мне все про море, и физически сейчас я, наверно, сильнее Бертольда Храброго. Но я не смел и не умен. В душе я по-прежнему остаюсь ребенком. С виду я взрослый мужчина, но я помирал от страха, когда мы сражались с остерлингами.
Никто не произнес ни слова, и я спросил Гарсега, рассказывал ли я о той схватке.
– Нет, но ваш пес рассказывал. Вы сражались героически и получили рану, которую исцелило море.
– Но я боялся. Я просто помирал от страха. Матросы дрались с ними через сетевое заграждение, а я стрелял сквозь него, пока у меня не закончились стрелы.
