– Ну, все-таки я пока еще твой муж и считаю, что имею право знать.
– Питер, – раздраженно бросила я, – ты лишился этого права, когда ушел от меня.
– Знаешь, не вали с больной головы на здоровую. Ты сама меня выставила из дома. Ну же, Фейт, признайся, кто? Я его знаю?
– Питер, – сухо сказала я, – я не спрашиваю тебя о твоих отношениях с… ней. Так что будь добр, относись и ты к моей личной жизни с уважением.
– Да ладно тебе. Я все равно узнаю у ребят. Или у Грэма. Он-то уж точно проболтается. Признавайся – кто он? Должно быть, денежный мешок, если приглашает в этот дворец оперных и сибаритских утех.
– Совсем не денежный мешок, – с негодованием сказала я. – Но зарабатывает неплохо. Он художник.
– Интересно, как художник может себе позволить пригласить тебя в Глайндборн? Ты уверена, что он не промышляет на стороне наркотиками?
– Абсолютно уверена, – отрезала я. – Он художник-декоратор, причем известный. И рисует великолепные картины. Пишет маслом.
– Слушай, а он гетеросексуал? – внезапно спросил Питер. – Фейт, я начинаю беспокоиться.
– Естественно, – нетерпеливо ответила я. – Очень даже, – добавила я со значением. – Кроме того, он очень красивый.
– Правда?
– Да. Очень. А вдобавок прекрасно готовит.
– Ооооо! – протянул Питер. – Определенно голубой.
– Он совершенно определенным образом не голубой, – парировала я. Голос Питера куда-то пропал, когда я вспомнила изумительно проведенный в постели вчерашний день. Это было просто блаженство. Немыслимое наслаждение. Я уже и забыла, какое счастье дает секс. – Нет, Джос неистовый приверженец гетеросексуальных отношений, – радостно заявила я.
– Фейт, – проговорил Питер, – неужели ты…? Ты ведь не…? Это на тебя совсем не похоже. А ведь мы еще даже не развелись. Нет, это не слишком корректно с твоей стороны. Все-таки вы, монастырские воспитанницы…
– Питер, если ты себе это позволил, почему я не могу? – перебила его я.
– Фейт, ответь мне честно. Ты была с ним в постели?
– Ладно, отвечу, раз ты спрашиваешь. Да, была, – я ощутила садистское удовольствие. – Я была с ним в постели, – повторила я. – И раз уж ты спрашиваешь, признаюсь, это было восхитительно.
Наступило молчание.
– Я не спрашивал.
– А теперь ответь, согласен ли ты побыть с детьми в следующий четверг?
– Нет, – ответил Питер. – Я не могу.
– Что значит – не можешь?
– То и значит, что не могу. Не в состоянии. Не в силах. Не свободен. Занят.
– Чем?
– Участвую в конференции, которую проводит «Бишопсгейт» по вопросам сбыта. Вот чем. Буду сидеть в гостинице в Уорикшире и сплачивать войска. Надеюсь, ты понимаешь, что это довольно-таки важное мероприятие. Тем более что испытательный срок у меня еще не закончился и за мной внимательно наблюдает руководство. Так что, к сожалению, ничем не могу помочь. Я правда сожалею, – добавил Питер. – Но ничего не поделаешь. Даже если бы ты предупредила меня за три месяца – чего ты сделать никак не могла, поскольку три месяца назад мы были счастливо женаты и ты не собиралась ехать в Глайндборн и тем более трахаться с другими мужиками, – боюсь, я бы все равно сказал «нет». Извини, Фейт. Никак не могу. Ты не хочешь вместо этого послушать компакт-диск?
– Не издевайся, пожалуйста. Мне очень хочется поехать.
– Тогда тебе придется попросить кого-нибудь еще. Моей матери ты не звонила?
– Нет, она же занята в магазине.
– А как насчет твоих родителей? – предложил Питер. – Ребята теперь практически взрослые, так что, возможно, они будут не против посидеть – если ты, конечно, застанешь их дома.
Конечно же, дома я их не застала. Я их никогда не могу застать дома. Мне смутно припомнилось, что они собирались отправиться на Тобаго наблюдать за птицами. Или в Колорадо сплавляться на каноэ. А может, пройти под парусом вокруг Сейшельских островов или совершить «одиссею в Индийском океане». Честно говоря, я не знала точно и собиралась позвонить им еще раз, когда, к моему изумлению, от мамы раздался звонок.
– Дорогая, как твои дела? – спросила она на одном дыхании.
– Знаешь, довольно интересное развитие событий, – начала я. – Я рада, что ты мне позвонила, потому что хотела узнать, не сможете ли вы с папой приехать и…
– Минуточку, Фейт, у меня кончаются монеты. Джеральд! Мне нужно еще пятьдесят пенсов! Спасибо. Извини, дорогая, мы в аэропорте, в Хитроу. Вот-вот объявят посадку на самолет, так что долго говорить не смогу.
– Куда вы отправляетесь на этот раз? – устало спросила я. – Мне казалось, вы только что вернулись.
