– Лили, не смейся, меня это так мучит.
– О'кей. Извини. Слушай, а ты ни у кого не можешь спросить?
– Софи может что-нибудь знать.
– Ну так поговори с ней, – посоветовала Лили. – Заставь проболтаться. Потому что я согласна: не стоит довольствоваться одним фасадом, нужно выяснить, что скрывается сзади. Так сказать, добраться до самого зада. Пардон, опять промашка!
На следующее утро я закончила свой сценарий в рекордное время и бросилась вниз гримироваться, как только стрелки подошли к 6 часам. Как раз в это время приходила Софи. Как обычно, на студии царил хаос.
– …где сценарий Терри?
– …бабуля-экстрасенс хочет знать, когда ее покажут.
– … Софи пошла в гримерную?
– …если она экстрасенс, то должна сама все знать!
– …ну вы подумайте! Говорящий попугай заболел.
Я открыла дверь в гримерную. Софи не было видно, зато сидел расстроенный Икбол.
– Ты сегодня рано, Фейт, – заметил он, когда я опустилась в кресло.
– Да, сегодня я как-то быстро управилась со сценарием. Как ты, Икки?
– И не спрашивай, – простонал он. – Мэриан больна, а значит, у меня запарка. Честно говоря, мне и самому нездоровится.
– Сочувствую, – проговорила я, пока он закрывал мне плечи нейлоновой накидкой. – Голова болит? – неискренне поинтересовалась я.
– Не тело у меня болит… – начал он, убирая мне челку назад и закалывая волосы. – Если бы так. С этим я бы справился… Душа болит.
Он вздохнул.
– Боже мой. Послушай, не следует совать нос в чужие дела, но не могу ли я чем-то помочь?
Он устало покачал головой.
– Спасибо, но никто не в силах мне помочь. Боюсь, старая история.
Я смотрела в зеркало на Икки, пока он губкой наносил мне на лицо основу: подбородок покрыт щетиной, под глазами мешки.
– Это из-за Уилла, – чуть слышно прошептал он. – Прошлым вечером мы здорово поругались. Он меня просто уничтожил, – продолжал Икки, припудривая мне подбородок. – Я хочу сказать, я знаю, он испорченный. Я всегда это знал. Но самое невыносимое – то, как он надо мной издевается. Ему нравится мучить меня.
– Икки, ты этого не заслуживаешь, – заявила я.
– Нет. Думаю, не заслуживаю. А, привет, Софи, – проговорил он, когда дверь открылась. – Еще секундочка, и я в твоем распоряжении.
Софи тихо закрыла дверь и широко улыбнулась мне.
– Ну и ну! – с досадой воскликнул Икки, перебирая косметику, стоявшую на столике. – Пудра кончилась. Только этого мне и не хватало! Кажется, внизу еще осталась, – вспомнил он и бросился к двери. – Вы тут подождите немножко.
Мы с Софи улыбнулись друг другу. Потом она села и принялась просматривать свой сценарий. Вот он, мой шанс спросить ее о Джосе, но почему-то слова замерли у меня на губах.
– Софи, – нервно заговорила я, – Можно задать тебе вопрос?
Она кивнула.
– Помнишь, ты говорила, что знаешь моего э… друга, Джоса?
– Да, – осторожно ответила Софи. – Вернее, я знаю одного-двух человек, которые с ним знакомы. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что, видишь ли, вообще-то это звучит по-идиотски, – я неловко попыталась усмехнуться. Сердце колотилось как бешеное, во рту пересохло. – Но, гм, одна моя знакомая, э… моя приятельница, она высказала предположение – конечно же, совершенно нелепое – что, гм, Джос может быть, вернее, был… прежде… геем.
Софи смотрела на меня как-то странно. Лицо ее внезапно залилось краской. О боже, боже, значит, это правда. Он действительно прежде был голубым, вот на что она намекала мне в дамской комнате.
– Геем? – повторила Софи.
– Да. Э… ты когда-нибудь… ну, ты понимаешь, э… слышала что-нибудь… об этом?
– Нет! – воскликнула Софи. – Геем? – удивленно повторила она снова и как-то сдавленно засмеялась. – О господи, нет – для меня это новости!
– Значит, это неправда, – заключила я. И начала смеяться. Я почувствовала невероятное облегчение. – Я ни секунды не верила, что это правда, – запинаясь, пробормотала я, – но ты же знаешь, как это бывает, иногда ходят такие дурацкие слухи, то есть, наверное, и меня кто-то считает лесбиянкой, – весело договорила я.
