– Красивый, – сказала я, взглянув на трехместный диван у окна в гостиной, обтянутый бледно-желтым Дамаском.
– Очень дорогой, – сообщила Алиса по секрету. – Мама сама его выбрала.
– Мартин, слава богу, что ты здесь наконец! – крикнула Лиззи, входя из сада. – Ты не принесешь оливки из кухни? Черные. Нет, не те, идиот, – прошипела она, когда он зашел в гостиную. – Не зеленые, я же сказала: принеси черные оливки. Черные, Мартин. Не зеленые. Черные. Они в холодильнике – и посмотри внимательно на банку: нужны итальянские, а не греческие.
Он покорно отнес отвергнутые оливки обратно в кухню, а мы все сделали вид, что ничего не слышали.
– Мужья, – сказала Лиззи, закатывая глаза. – Неисправимы! Никогда нельзя на них положиться.
Мартин вернулся с «правильными» оливками и начал обходить нас по очереди. Он выглядел очень усталым. Но он всегда выглядит усталым.
– Привет, Тиффани, – сказал он, целуя меня в щеку. – Как чудесно ты выглядишь. Над какой волнующей кампанией ты сейчас работаешь? Я уверен, что бы ты ни рекламировала, я захочу это купить.
– Пишу брошюру для воды «Темза», – ответила я с улыбкой. – А еще выиграла заказ на телевизионную рекламу «любовных сердечек».
– «Любовных сердечек»? Какая у тебя интересная работа, Тиффани.
– Ну да. Иногда бывает интересно.
– Хотелось бы мне сделать что-то по-настоящему творческое, что-нибудь вроде этого, – сказал он со вздохом. – А то я весь день сижу, уставясь в экран, считаю, затем перепроверяю коэффициент прибыли.
– Ну, а чем бы ты хотел заняться, если бы была возможность?
– Не знаю, – ответил он. – Я интересуюсь археологией и антропологией – вот о чем я читал, когда учился в Кембридже. Но пока девочки не подрастут, я вынужден участвовать в этих крысиных бегах.
Точно как я, мелькнула у меня горькая мысль.
– Тиффани, – откуда-то вдруг возникла Алиса. – Ты уже вышла замуж?
– Нет, еще нет, – сказала я. – Тебе не понравился фильм?
– Нет. Он скучный.
– А Эми все еще смотрит? – спросила я.
– Да. Ей нравится. Послушай, Тиффани, когда ты выйдешь замуж? – повторила она.
– Я правда не знаю, – сказала я, отпив из стакана.
– Но ты сказала, что я могу быть твоей подружкой невесты.
– Можешь, – подтвердила я, – но боюсь, я не смогу тебе сказать когда.
– Ну, а это будет скоро?
– Нет, не скоро.
– Но я никогда не была подружкой невесты. Могу я быть твоей подружкой? – спросила она у Салли.
Салли поперхнулась апельсиновым соком. Почему Салли пьет только сок? Я удивилась – обычно она бывала не прочь выпить.
– Извини, Алиса, – сказала Салли. – Боюсь, у меня на горизонте никаких мужей. Спроси у Фрэнсис.
– Могу я быть твоей подружкой на свадьбе, Фрэнсис?
– Нет, дорогая, вряд ли, – ответила Фрэнсис, откусывая кусок пирога с мясом. – У меня нет намерения затягивать на шее петлю. Спроси Эмму.
– Ох, Алиса, боюсь, у меня с этим ужасные проблемы, – сказала Эмма загадочно.
Что бы это значило?
Затем Алиса подошла к Кэтрин, которая стояла рядом с Хью. Это было их первое совместное появление на публике. Кэтрин выглядела взволнованной, но счастливой.
– Кэтрин, а ты выходишь замуж? – спросила Алиса.
– Ха, ха, ха! Что за глупый вопрос, Алиса, – смутилась Кэтрин, потирая безымянный палец на левой руке.
– Замечательный ребенок! – сказал Хью и нервно глотнул вина. – Замечательный ребенок.
– Мама говорит, что все мужчины никчемные, – заявила Алиса, глядя на него в упор.
– Правильно! – воскликнула Фрэнсис.
– Ну, лишь некоторые, – сказала Кэтрин примирительно. – Но большинство не такие. Например, Хью вовсе не никчемный. Так ведь?
– Ха, ха! Да, – подтвердил он. – Да.
– Ну, а мама говорит, что папа – вот он точно никчемный, – настаивала Алиса. – Она ведь говорила это, правда, папа? Она сказала, что ты никчемный!
– Она просто пошутила, – сказала я, в то время как все принялись внимательно изучать рисунок на
