Тревоги Тиффани Тротт

– Но ты же прекрасно ладишь с детьми, – осторожно заметила я, мысленно поздравляя себя с тем, что мне удается оставаться спокойной. – Твои племянники тебя обожают.

– Да, но я же вижу их не каждый день. Это совсем другое дело. И потом, они не доставляли мне хлопот, пока были надежно упакованы в пеленки.

– Но Алекс, – медленно произнесла я, – если ты никогда не хотел жениться, почему ж ты встречался со мной столько времени?

– Ты мне нравилась. То есть ты мне и сейчас нравишься, Тиффани. У нас с тобой так много общих интересов – я имею в виду, ты любишь ходить со мной по художественным галереям и в балет…

– …и в театр, – вставила я.

– Да, и в театр.

– И в оперу.

– Да, и в оперу.

– И на современные танцы.

– Да, да.

– И на лекции в Королевскую академию.

– Да, да.

– И на Лондонский кинофестиваль.

– Да…

– И на видеоинсталляции в Институт современного искусства.

– Да, да, во все эти…

– А также на всякие джазовые вечера.

– Я знаю, знаю, – сказал он, – но боюсь, все это зашло слишком далеко. Я не планировал ничего, кроме этого.

– Ах да, понимаю. Тебе нужна была компания. Девушка для сопровождения. Для разнообразных культурных мероприятий.

– Нет… мне и дружба тоже была нужна. Но как-то, ну… я почувствовал, что все складывается не так, как я рассчитывал, и решил, что настало время внести ясность. Мне жаль, что я расстроил твои планы, – добавил он, – но я просто не мог смотреть в глаза твоим друзьям.

– Все в порядке, Алекс, – сказала я, вертя в руках набор для вышивания крестом от Элизабет Брэдли со старинными розами, который он подарил мне на день рождения. – Я действительно ни о чем таком не думала. Пожалуйста, не расстраивайся.

А особенно не расстраивайся о том, что ты пустил на ветер восемь месяцев моей жизни! Я стиснула зубы. Конечно, ничего такого я не сказала.

– Боюсь, мне придется вычеркнуть тебя из списка лучших друзей и родственников, – сказала я.

– Конечно, – сказал он. – Я понимаю.

– Хочешь еще кофе? – спросила я.

– Да, – ответил он, уставившись в свою кружку со страдальческим видом. – Но знаешь что, Тиффани…

– Да?

Он выглядел искренне расстроенным. Очевидно, ему с трудом давался этот разговор.

– Ты знаешь, я не переношу растворимый кофе, – сказал Алекс. – Он плохо действует на мои вкусовые рецепторы. Я как-то приносил тебе очень хороший кофе – «арабику» из Алжира, в зернах. Ты не могла бы его заварить?

– Конечно.

Позже в тот же день, когда я сидела и ковыряла вышивальной иглой в полотне с розами, размышляя о своем новоприобретенном статусе одинокой женщины и о том, что меня саму можно назвать старинной розой, Алекс позвонил. По телефону его голос звучал напряженно и невесело. На одно безумное мгновение мне показалось, что он передумал.

– Да? – сказала я.

– Тиффани, я кое-что забыл сказать тебе утром. Сейчас, я знаю, ты на меня сердишься…

– Вовсе нет, – солгала я.

– Мне жаль, что я тебя разочаровал, но мне бы хотелось надеяться, что ты сделаешь мне еще одно одолжение.

– Да, – сказала я, – если смогу.

– Ты, наверное, злишься на меня…

– Слушай, я не злюсь, – огрызнулась я. – Скажи, что тебе нужно, а то я тут наволочку вышиваю.

– Ну, мне бы не хотелось, чтобы ты говорила обо мне всякое.

– Не буду, – сказала я устало. – Зачем мне это? Ты ко мне прекрасно относился.