удивления: он увидел, как тело советника осело и съежилось, превратившись в бесформенную массу, в которой невозможно было узнать человеческую плоть. Но в следующий миг генерала ослепила яркая вспышка, и он умер, так и не найдя ответа на вопрос: уж не с демоном ли он имел дело все это время?
Эмиен в ужасе съежился за креслом Татагрес, глядя, как членов королевского совета пронзают вражеские стрелы. Сама колдунья вскочила и схватилась за свой золотой обруч, едва раздался крик Тьенза, — и теперь короля окружала сияющая магическая сфера. Едва прикоснувшись к ней, стрелы с треском исчезали, рассыпались снопами искр. Но остальные неумолимо находили свои жертвы, и вскоре из «победителей» в живых остались лишь Эмиен, Кисберн да Татагрес. Но колдунья не смела ослабить защиту: лучники продолжали стрельбу.
— Еще не все потеряно, — быстро бросила она Эмиену. — Помоги увести короля в безопасное место!
По лицу Татагрес метались блики света, отражаясь в ее аметистах. Эмиен, стоя чуть ли не в самом центре защитной сферы, вдыхал свежий запах озона и ощущал, как магическая энергия покалывает его кожу. Осознание близкой опасности наконец заставило его встряхнуться; он схватил Кисберна за руку и поднял короля с кресла.
— Идемте, ваше величество. — Татагрес указала на приемную. — Когда мы окажемся снаружи, я вызову демонов. Скорее!
Король, ошеломленный случившимся, позволил Эмиену повести себя вниз по ступенькам. Отраженные колдовством Татагрес стрелы исчезали или со звоном падали на пол; колдунья шла за своим оруженосцем и королем, продолжая творить заклинания. Атакующие стали метать копья, волшебная сфера потрескивала и гудела, жадно пожирая дерево и сталь. Татагрес, Эмиен и Кисберн пересекли зал и остановились возле двери: солдаты, дежурившие в приемной, наконец двинулись на помощь своему королю. Они построились, прикрывшись щитами, но в загроможденном роскошной тяжелой мебелью главном зале было трудно атаковать. Вынужденные пробираться между комодами и столами, воины рассыпались на маленькие группы, задевая мечами статуи, роняя тяжелые лампы. А невидимые лучники продолжали стрелять, уничтожая спешащих на выручку своему повелителю солдат.
Кисберн, вскрикнув, протянул руку к раненому офицеру, и Татагрес резко бросила Эмиену:
— Уводи короля! Здесь ему оставаться нельзя!
Ее фиалковые глаза взглянули на короля холодно и оценивающе, и Эмиен, прекрасно понимая, что она спасает Кисберна вовсе не из добрых побуждений, обхватил того за плечи и увлек за собой. Никогда еще сын рыбака не обращался столь бесцеремонно с особой королевской крови! Эмиен толкнул короля через порог и вышел следом, наступив на руку лежащего на полу раненого офицера. Спустя несколько мгновений Татагрес тоже шагнула прочь из зала, за пределы досягаемости стрел.
Но они тут же поняли, что попали в ловушку: тяжелые, окованные железом двери впереди были закрыты.
Эмиен крикнул через плечо, чтобы предупредить колдунью, и в тот же миг за аркой, отделяющей их от зала, полыхнуло красное зарево.
— Отойди! — крикнула Татагрес. — Живо!
Эмиен понял, что она хочет пробить двери, и метнулся в сторону, дернув короля за воротник. Сзади все ярче пылал багровый свет, а впереди массивная дверь трещала и оседала. Дерево и сталь превращались в пыль, но когда Татагрес двинулась к пробитой двери, по ее движениям было видно, насколько она устала.
Эмиен с радостью понял, что колдовство вымотало его хозяйку, — значит, ее могущество имеет свои пределы. Интересно, сколько сил должна потратить колдунья, прежде чем усталость заставит ее совершить роковую ошибку?
За дверями растянулся мертвый стражник, между его лопаток торчала рукоятка метательного ножа. При виде трупа Татагрес остановилась, поняв, что в крепости уже вовсю хозяйничают враги. Не тратя времени на этикет, она резко повернулась к королю:
— Где ваши личные покои? Там я смогу держать оборону, но здесь я бессильна вас защитить!
Король ответил не задумываясь, но Эмиен заметил, что Татагрес, задавая вопрос, держала руку на золотом обруче, как будто готова была сломить возможное сопротивление.
С громким топотом в коридоре появились адъютант главного лорд-генерала и горстка стражников, и Татагрес бросила на них сердитый взгляд. Теперь, когда победа в Скалистой Гавани готова была обернуться поражением, колдунья больше не смотрела на людей Кисберна как на союзников, собираясь силой захватить ключи от Эльринфаэра.
При виде мертвого стражника адъютант остановился и четко отдал честь:
— Ваше величество, враг закрыл и запер главные ворота крепости. Лучники простреливают двор. Нам пришлось ввести людей внутрь.
Тяжело дыша, он замер в ожидании ответа. Но теперь, без лорда Шолла и остальных советников, Кисберн, казалось, утратил всю свою решительность. Вместо него ответила Татагрес, и король ни словом не возразил колдунье.
— Забудьте про ворота! — заявила Татагрес. — Жизнь вашего короля в опасности. Главный лорд- генерал мертв. — Она мотнула головой в сторону обгорелых дверей в главный зал. — Вы, стража, охраняйте этот вход. А вы, — обратилась она к адъютанту, — ступайте за подкреплением. Вы получите дальнейшие указания, как только я отведу короля в безопасное место.
Кисберн кивком подтвердил приказы Татагрес и поспешил к своим покоям.
Крепость Килмарка представляла собой лабиринт лестниц и извилистых коридоров. Эмиен порядком устал к тому времени, как они добрались до королевских покоев, у дверей которых стояли на страже два личных телохранителя Кисберна.
На смену суровой решительности Татагрес пришла показная мягкость, напоминающая прикрытую бархатом сталь. Колдунья терпеливо смотрела, как гвардейцы отсалютовали королю и сделали четкий шаг в сторону, пропуская его в комнату.
Наконец они оказались в просторном зале, стены которого украшали золотисто-алые ковры, и Кисберн поспешил к боковому столу — там на подносе стояла бутылка вина из личных погребов Килмарка. Не обращая внимания на отделанный золотом кубок, король хлебнул прямо из горлышка, стуча зубами о стекло.
Приглушенный крик заставил его вздрогнуть и обернуться, расплескав вино на одежду и подбородок. За распахнутой дверью Татагрес опустила труп гвардейца на тело его товарища, выпрямилась и со зловещей сосредоточенностью закрыла тяжелую створку. Эмиен увидел, как побелели пальцы колдуньи, когда та задвинула медный засов. Заперев дверь, Татагрес устало прислонилась к ней, но взгляд, которым она вперилась в короля, был по-прежнему острым, как шпага.
— Отдайте мне ключи к Эльринфаэру, ваше величество. — Она подняла руку к своему обручу. — Или предпочитаете, чтобы я забрала их силой?
Кисберн выронил бутылку, она упала на поднос и разбилась, осыпав осколками стекла расшитую золотом королевскую мантию. Красные потеки растеклись по ковру под ногами застывшего в изумлении короля.
Татагрес предала его, а оруженосец колдуньи даже не пытался сдержать радостный смех.
Смех Эмиена заставил Кисберна вздрогнуть и вспомнить о королевских манерах. Он покачал головой, вцепившись в край стола липкими от вина пальцами:
— Но лорд Шолл уверял меня…
— Лорд Шолл мертв, — перебила Татагрес. Ее аметисты блеснули, когда она коснулась пальцами обруча на шее. — Принесите ключи.
«Почему она медлит?» — думал полный нетерпения Эмиен. Обычно его хозяйка похвалялась своим могуществом, получая удовольствие от превосходства над другими людьми. Мысль о том, что Татагрес из-за усталости теряет хватку, пробудила в Эмиене дерзкую надежду на то, что король начнет сопротивляться. Тогда колдунье придется снова пустить в ход свою магию, и если Татагрес утратит бдительность…
Но кровавая бойня, из которой только что вырвался Кисберн, лишила его воли. Потеряв главного лорд- генерала и лорда Шолла, король совсем пал духом. Эмиен с презрением смотрел на его поникшие плечи: можно было подумать, что усеянная драгоценными камнями цепь на шее монарха внезапно стала для него
