этим ведьмам.
Как и маги Содружества, колдуньи Кориатанского ордена всегда пользовались особыми возможностями дня весеннего равноденствия. В этот день сила их пятой ветви возрастала, что делало их прозорливее в своих сеансах ясновидения. Кориатанок не волновала судьба метурий, но когда маги стали просматривать события дня несостоявшейся коронации и невольно — узор нитей личности Аритона, это не могло остаться незамеченным. Действия магов, какими бы осторожными они ни были, отдавались громовыми раскатами по всем двенадцати ветвям.
— Самому Эту не удалось бы так разметать и запутать их магию! — усмехнулся Люэйн.
Кориатанки затеяли ритуал ясновидения, снедаемые все тем же неутихающим желанием найти следы Повелителя Теней. Благодаря Люэйну их поиск пошел совсем не в том направлении и под конец вообще застрял, будто гвоздь в старом дубе. С сетованиями бестелесного мага можно было бы согласиться, если бы не одно обстоятельство. Кориатанки умели воссоздавать результаты своих ясновидении, тщательно оценивать их и на основе сделанных умозаключений продолжать поиски. Маги Содружества не могли накрыть просмотр итарранских событий непроницаемым колпаком. Какие-то сведения об особенностях характера Аритона и его личности неизбежно просочились и стали добычей кориатанских колдуний.
— Ну и много они узнали? — скрипуче рассмеявшись, спросил Сетвир.
В пространстве комнаты появилось темное пятно, вскоре принявшее облик Люэйна, каким тот был до утраты тела. Перед Сетвиром стоял довольно тучный человек в сером камзоле. Ни дать ни взять — почтенный ученый муж, проводящий свои дни в тиши кабинета. Камзол был подпоясан широким кожаным ремнем, подозрительно смахивающим на конскую подпругу. У видимого Люэйна были пухлые щеки и обвислые усы пшеничного цвета. Он нахмурился и укоризненно ткнул пальцем в сторону Сетвира.
— Ты спрашиваешь о шалостях Дакара в Джелоте? Удивляюсь, что его забавы с ийятами не привлекли внимания кориатанок. Они должны были бы устремиться в Джелот, как мухи на тухлятину. Такая возможность выгодно заработать на талисманах от ийятов! Нам крупно повезло, что ведьмы это профукали.
Сетвир удивленно поднял кустистые брови. Призрак, неслышно расхаживающий сейчас по мокрому ковру, редко позволял себе такие выражения. Значит, он чем-то взбудоражен; того и гляди разбушуется. Люэйн не пожелал давать словесных объяснений, а просто бросил Сетвиру вереницу мысленных картин…
Старая, совсем высохшая колдунья в лиловых одеждах склонилась над матовой поверхностью черного стола. Вокруг нее сгрудились другие колдуньи в блестящих шелковых плащах цвета темного винограда. Лица наполовину скрыты капюшонами. Затаив дыхание, они слушали слова древней старухи: «Да, его дарованиям можно только позавидовать…»
Разговор колдуний касался паутины светящихся нитей, подсмотренной во время вчерашнего ясновидения. Сетвир сразу же узнал этот узор: жизненные линии Аритона Фа-ленского. Однако, просматривая нити, кориатанки вели себя совсем не так, как маги Содружества. С жадностью пауков, высасывающих соки из своей жертвы, они разглядывали мельчайшие особенности характера Аритона. Кориатанки рассекли спиралевидный узор его нитей на множество отдельных завитков и стали оценивать все подряд: магические способности Фаленита, его железное самообладание, талант музыканта. Музыкальные способности Аритона виделись им сплетением серебристых кружев, навитых на раскаленную проволоку его воли. Особое внимание кориатанские ведьмы уделили его дару предвидения — наследию династии Ахелласов: эти нити светили ярко, будто сигнальные огни маяка. С ними, подобно стрекозиным крылышкам и лапкам, переплеталось неистребимое чувство сострадания, перешедшее к Аритону от Фаленитов. Кориатанки сумели увидеть боль и отчаяние принца, когда Деш-Тир одержал над ним победу. Увидели они и то, что пережил он потом: разочарование из-за напрасно потраченных усилий, скорбь по невинным жертвам и горечь полного поражения.
Сетвир освободил мозг от картин Люэйна и тоном терпеливого человека, которому показали давно известные вещи, сказал:
— Морриэль и ее возможная преемница Лиренда видели все это еще шесть лет назад. Что ж, теперь узор личного Имени Аритона стал известен Кругу Старших. Полагаю, они рассчитывали узнать больше, но не узнали.
Люэйн хмыкнул. Его внушительная, хотя и призрачная фигура виртуозно протиснулась между столиком, заваленным пустыми коробочками из-под чая, и напольной вешалкой, которую украшали рваные поводья.
— Разумеется, Главная колдунья так и не знает, что Аритон и Лизаэр испили водички из фонтана Пяти Веков.
Сетвир успокоился. Глаза его подернулись голубоватой дымкой. Он снова вызвал в памяти последнюю картину, дабы посмотреть, как поведет себя Круг Старших. Колдуньи напоминали развороченный бурей муравейник. Хранитель Альтейна презрительно усмехнулся.
— На какое-то время им хватит пищи для сплетен и домыслов. Среди всех этих взвизгиваний и истерических воплей я нашел и кое-что положительное. Дальнейшие поиски Аритона помогут одной молодой и смышленой послушнице получить крайне необходимые ей знания. Морриэль заинтересована в ней, иначе ее никогда бы не допустили до этих знаний.
Настроение Люэйна по-прежнему не улучшилось.
Хранитель Альтейна вздохнул: Люэйна не переубедишь. Он сел на койку, где почти никогда не спал, сложил на коленях жилистые руки и стал вполголоса произносить слова заклинания, убирающего влагу из ковра. Сетвир полностью погрузился в это занятие. Когда ковер высох и из комнаты исчез запах плесени, маг осторожно поднял голову и поискал глазами своего бестелесного собрата.
— Люэйн, ты еще здесь?
Призрак вернул себе видимое обличье.
— Теперь ты вряд ли сможешь упрекнуть меня в недобросовестном наблюдении за кориатанскими шабашами. Колдуний заклинило на противоречивости его натуры. Того, что лежит глубже, они просто не видят. Зато вбили себе в голову, будто Аритон угрожает спокойствию и благополучию Этеры. Если только кориатанки пронюхают про его местонахождение и замыслы, они его в покое не оставят. Морриэль давно ненавидит династию Фаленитов. Она прекрасно знает, что Аритон — последний. Не удивлюсь, если они начнут искать способ уничтожить его.
— Кориатанки не знают, что после битвы в Страккском лесу Аритон лишился своих магических способностей. Неужели ты думаешь, что, порезав на кусочки узор его жизненных линий, они так ничего и не поймут и ринутся осуществлять свои бредовые замыслы? Ведь речь идет как-никак о потомке Торбанда. Клянусь Этом, если они отважатся на подобное безрассудство, их ждут самые неприятные последствия!
Слова словами, а угрозу, нависшую над Повелителем Теней, нельзя было беспечно сбрасывать со счетов.
— Меня не волнует дурной характер, унаследованный Аритоном, — сказал Люэйн. — Но если ведьмы начнут всерьез ему угрожать и нам придется пойти на открытое столкновение с ними, к нашим прежним заботам добавится изрядное количество новых.
Люэйн стоял напротив окна, что делало его призрачную фигуру еще мрачнее.
— Ты все-таки скажи мне, — допытывался он у Сетви-ра, — сколько времени мы сумели выиграть у кориатанок? Они намерены собрать все силы, какие у них есть, и продолжить поиски. А наша уловка вторично уже не сработает. Вот я и спрашиваю: сколько времени у нас есть, прежде чем они пронюхают, кто такой Медлир?
— Мне нечем тебя утешить, — передернул плечами Сетвир, но, видя сверкающие глаза Люэйна, уже мягче добавил: — Насколько могу судить — месяца три.
— Стало быть, до летнего солнцестояния, — пробормотал Люэйн. — Дейлион-судьбоносец, яви нам свою милость. Мы ведь даже не знаем, цел ли Харадмон, не говоря уже о его возвращении до этого времени.
Оба мага понимали: беда может грянуть гораздо раньше, чем Содружество успеет собраться с силами и противостоять проклятию Деш-Тира. После ответа Сетвира Люэйн уже не решался донимать его новыми расспросами.
Воробьи, чирикавшие на подоконнике, неожиданно
