— Да уж… — Кирилл снял очки с переносицы и, дыхнув на стёкла, принялся их протирать.
— Ну, так вот… про случай в автобусе. Стекло, значит, вдребезги, контролёрша на полу в полной прострации, а Борьки и след простыл. Кирилл, скажи: с точки зрения психологии как его поведение объяснить?
— Ну-у-у, это довольно непростой вопрос. Скорее всего, дело в очень редкой фобии, встречающейся у одного человека из тысячи — панической боязни людей в … м-м-м… скажи, а она в джинсах была, контролёрша эта?
— Да, вроде бы. А что, это как-то влияет на… — Марина кивнула в сторону мужа.
— Я бы сказал, усугубляет… э-э-э… ситуацию. Ты не могла бы сказать, как в точности вела себя контролёрша?
— Ну, она к Борьке руку протянула, тут он и встрепенулся.
— А-а, ну тогда понятно. Вероятно, это последствия… э-э-э… некой душевной травмы, которую он перенёс в детстве. Он ещё себя как-то странно вёл?
— Конечно! Он стал слишком часто ходить к учителю физики в школу, где сын учится. Вроде и не вызывали, а ходит чаще, чем мусор выносит. Физик у сына классный руководитель, Степан Сидорович его зовут.
— Пьют, может, вместе? — Ухмыльнулся Кирилл. — А Сидорович этот не алкоголик, не знаешь?
— Да нет, вроде. Приличный мужчина, в летах. Вряд ли, конечно… А-а, кстати, вот ещё что было, со Степаном Сидоровичем связанное. Летом мы с детьми на море отдыхали. Загораем как-то на пляже, Борька мне спину кремом мажет. Спокойно всё… И тут дочка прибегает. Говорит, трёх медуз видела, хотела их сфотографировать, но когда к берегу за фотоаппаратом побежала, чуть на морского ежа не наступила. Чувствую, на спину чуть ли не весь тюбик крема выдавили. Оглядываюсь, а муж со словами «Ну, Сидорыч, держись! Будет тебе что-то стоящее!» полотенце пляжное схватил и почесал к воде, только пятки засверкали. Вот я и подумала: зачем Степану Сидоровичу понадобились медузы и морские ежи? Борька их целое полотенце притащил.
— А он точно учитель физики, Сидорович-то? Может, всё-таки биологии, раз так интересуется морскими обитателями?
— Да нет, точно нет! — Марина помотала головой. — Физику он там преподаёт.
— А-а-а, ну тогда мне всё понятно! — Кирилл усмехнулся. — Борька ходил-ходил к Степану Сидоровичу, они вместе водку пьянствовали, селёдкой заедали. Но потом Сидоровичу селёдка надоела, он и попросил Борю привезти с моря «что-то стоящее», деликатесы морские. Ну, точно алкоголик твой Сидорыч.
— Не мой, а Борькин, — Марина качнула головой в сторону дивана.
Скосив глаза, Кирилл увидел, что Боря, отвернувшись, хохочет в рукав. Марина этого не заметила.
— Так вот, на следующий день, после того циркового представления на пляже, мы решили пойти в парк аттракционов. Дети захотели покататься. Я говорю: «Купи билеты на карусель». А он мне: «Детей же разорвать может!» Я удивилась: «В смысле вырвать… на кого-нибудь?» А он: «В смысле разорвать. Вообще». Ну, я, естественно, снова удивилась: «Ты чего несёшь?» Он говорит: «Да вот смотри!», достаёт зачем-то болт, знаешь, большой такой, железнодорожный, и кидает его в карусель. В вертящуюся. Болт и отскочил с ускорением. В окошко кассы. Через минуту дверь открывается, и оттуда выходит женщина с двумя половинками очков, посередине расколотых. А на переносице в индийском стиле синяк от Борькиного болта. Извиняться за него пришлось… Вот скажи, что с ним творится? Люди ведь страдают: сначала контролёрша, затем кассирша.
— И опять же корни проблемы могут уходить в детство. Может, его так же пугали родители, не давая кататься на карусели, — с невинным выражением на лице предположил Кирилл.
— Но ведь и это ещё не всё! У него начались проблемы с пищеварением, аппетит периодически пропадает. Он больше не ест некоторые блюда, которые раньше любил. Приготовила ему холодец, а он говорит: «Кислоту жрать не буду!» Я и подумала: а вдруг у Борьки кислотность в желудке повышена? Раньше газировку пил, кисели я делала — всё съедал. А теперь на кислотность эту клятую ссылается.
— Да, может быть, может быть, — Кирилл полунасмешливо глянул в сторону Бориса. — Ну, так это всё? Или ещё что-то есть? «Стоящее»! Хе-хе!
— Да ты слушай дальше! 31 декабря, Новый год на носу. Я всё приготовила, накрыла на стол, решила бутылку водки достать из заначки. Гляжу, а она пустая лежит. Я всё сразу поняла, говорю: «Иди за бутылкой, гости ведь скоро придут!» Он сходил к себе в комнату, какие-то шприцы принёс в красной упаковке и говорит: «Этим вот вернее будет».
— Мда-а… — протянул Кирилл, — …тяжёлый случай.
— Ну, всё, справили честь по чести. Гости ушли, мы спать легли. А тогда год Крысы наступал, ну, я под ёлку и положила большую плюшевую крысу. А ночью просыпаюсь и вижу — Борька идёт к мусорному ведру, крысу плюшевую за хвост тащит и приговаривает при этом: «Крысиные волки у меня дома жить не будут!» Он, наверное, попить захотел посреди ночи, а потом и наткнулся на крысу-то. А уж что там в его бедную голову взбрело, это только ему и известно. Я-то на всякий случай утром сделала вид, что ведро выношу, а сама «крысиного волка» вынула и в кладовку спрятала.
— Да-а-а… — Кирилл потёр натёртую очками переносицу, — …весьма интересно.
— Ну, в общем, в заключение ещё одна вещь, которая стала для меня последней каплей и заставила позвонить тебе.
— Ну-ка, ну-ка, что он ещё… — Кирилл отрывисто взглянул на Бориса, — натворил?
— Вот, буквально позавчера купила кальмаров, решила их сварить по рецепту, подруга посоветовала. Выложила на стол, только на минуту отлучилась, гляжу — их уже и нет, будто испарились. И Борька испарился. Часов на пять. А как вернулся, я у него прямо с порога спросила, куда он ходил. И что бы ты думал? В школу его, видите ли, опять вызывали. Пять часов сидел там.
— И кто вызывал, Сидорович, небось?
— Ну, а кто же ещё-то?
— Опять, наверное, просил что-то «стоящее»? Что-то повкуснее медуз?
— Во-во. Так, скорее всего, и было. Кирилл, ты уж сделай что-нибудь, поговори с ним.
— Ну что ж, поговорю, конечно! — Сказал Кирилл, немного подумав. — Только у меня условие: разговор должен быть с глазу на глаз. Ты иди, к соседке сходи пока.
Марина, вздохнув, посмотрела на мужа.
— Хорошо… — встав, она вышла из комнаты.
Подождав, пока хлопнет дверь, и выглянув на всякий случай в коридор, Кирилл подошёл к дивану и, взяв пульт, выключил телевизор. Усевшись рядом с Борей, он проговорил:
— Да уж, Барбарис, ну ты и наворотил делов… Ну, скажи мне, на кой хрен ты понёс эти щупальца Сидорычу? Мы же договаривались, что ты будешь их мне отдавать. У меня каналы есть, по которым продать можно дешевле, чем у Сидора.
— Да, блин, Психолог! Он мне скидку хорошую обещал.
— Ладно, посмотрим… Ну, а этот листовник спиртовой? Может учёным в НИИ отнести? Или Сидорычу? Листовник же спиртовой, старик это оценит.
— Да не-е-е, — Барбарис отрицательно покачал головой. — Никакой это не листовник, чернобыльник это обыкновенный. А спиртом пахнет потому, что я его водкой дезинфицировал. Слушай, Психолог, а ты-то чего-нибудь надыбал?
— Обижаешь! Тут на территории военной части толпу снорков видел, бежали куда-то. И вояка около штаба стоял, прятался, наверное.
— А чего он один-то был? — Озадаченно спросил Барбарис.
— Так военные сборы сейчас идут, у школьников-старшеклассников. Твой-то Сашка тоже, наверное, в них участвует, правда, я его там не успел увидеть, раньше ушёл. Ну а вояки за своими группами и приглядывают. А этот отбился, наверное. А за снорками никто не присматривает. В общем, я одного из них подкараулил, напал на него и стопу ему оторвал. Только у них там где-то контролёр сидит, в штабе, наверное. А то снорк этот говорить вроде начал, от страха: «Дядя Кирилл, отпусти!!» Ну, я стопу оторвал и отпустил.
