— Белкино проклятие? — спросила я, присев рядом с подругой, которая, ко всему прочему, еще и захрапела.
— По всей видимости. Теперь до завтра мы и с места не тронемся.
— Она так долго будет в отключке?
— Нет, просто после того, как Люська придет в себя, у нее будет жуткая головная боль, которая пройдет лишь к вечеру.
— А как называется этот цветок?
— «Сонувей».
Я присела на траву, облокотившсь о дерево, и задумалась.
Подруга очнулась через пару часов и сразу сообщила о дикой головной боли.
— Нечего что попало нюхать, — проворчал снеговик, сложив свои пухлые ручки на груди.
Люся потерла виски и простонала:
— У меня в голове отбойный молоток!
Мне стало жаль подругу, и я обратилась к защитнику:
— Может, у тебя есть какое-нибудь средство от головной боли?
— Нет.
— Ох, Люсь, полежи, скоро она сама по себе пройдет.
— Тебе хорошо говорить!
— Слушай, Вицемир в конце концов прав, нечего нюхать все, что встречается тебе на пути!
— И ты туда же! А еще подруга! — обиженно прогнусавила та и, надув губы, отвернулась.
Я решила ее не доводить и тоже замолчала. Голова у нее перестала болеть ближе к ночи. Так мы и просидели целый день на одном месте, устроившись здесь же на ночлег.
Ночь прошла на удивление спокойно, даже непривычно как-то.
Мы позавтракали тем, что у нас осталось, и собрались в дорогу.
— Скажи мне, — обратилась я к защитнику, — в вашем мире всегда так беспокойно?
— Так разве это беспокойно? Вон как сегодняшнюю ночь славно отдохнули!
— А предыдущие? И я имею в виду вообще, а не только сегодня.
— Знаешь, по сравнению с тем временем, когда Дамортон только пришел к власти, я считаю, что сейчас довольно-таки спокойно.
— А что было, когда он только пришел? — спросила Люська.
— А чем ты слушала, когда я вводил вас в курс относительно того, что произошло в нашем мире?
Люся дернула плечом.
— То, что начались войны?
— А этого разве недостаточно для беспокойства?
Мы вышли на пыльную дорогу.
— Сейчас все стало более-менее спокойно, — продолжал он. — Светлая сторона перестала сопротивляться и тихо ждет Избранную. — Защитник поднял с дороги золотой и посмотрел куда-то вдаль. — Кто-то едет, — сказал он.
— Лично я что-то не горю желанием с кем-либо встречаться, — твердо заявила Люська. — Может, спрячемся?
— Это простой торговец, — уверенно ответил Вицемир.
— Ты уверен?
Защитник презрительно промолчал.
Невдалеке показалась телега, вскоре поравнявшаяся с нами. Телега была старой и скрипучей, а на ней восседал мужичок, крепко сжимавший поводья гнедой кобылки.
— Вы торговец? — спросила я.
Мужичок кивнул, подозрительно нас разглядывая.
— Еда есть?
— Есть, — оживился он, — свежие булочки с маком, хлеб, зажаренный на вертеле барашек и березовый сок.
— Сколько стоит?
— Барашек?
— Барашек, четыре буханки хлеба, десять булочек и пять литров сока.
— Три золотых, — нахально ответил тот.
— Два, — влезла Люська.
— Четыре. А будете торговаться, все пять.
— Ну и кати дальше.
— И покачу. А вы в ближайшие два дня ни одной деревушки на своем пути не встретите, — хмыкнул он и тронул поводья.
— Хорошо, — крикнула я ему, — давай за три.
— Три пятьдесят.
— Это еще почему?
— За то, что пытались торговаться.
— Только за это?
— Так берете или нет?
— Берем, — процедила я сквозь зубы.
Первый раз встречаю торговца, который при торге увеличивает стоимость товара. Может, у них здесь так принято? Если б я была уверена, что мы встретим еще где передвижную «палатку» с едой, фиг бы этот торгаш у меня что получил. Искал бы других дураков.
Защитник расплатился и спрятал еду.
— Всего доброго! — сказал торговец, ощеривая в довольной улыбке щербатый рот.
— Барыга! — крикнула ему вдогонку Люська. — Чтоб ты обанкротился! — она споткнулась и влетела в кусты.
— Тебе не надоело? — спросила я подругу, проходя мимо нее, и обратилась к защитнику: — Я вот думаю, мне приснилось или нет, что, когда мы убегали из замка Дариона, ты читал какое-то заклинание?
— Читал, — вздохнул он и посмотрел, как Люська выбирается из кустов. — Вообще-то это запрещенное заклинание. Хорошо, что на помощь пришел единорог и мне не пришлось им воспользоваться.
— А что в нем такого запрещенного?
— Ох… Я это заклинание спер у начальства. Им не только простые смертные не владеют, даже защитникам такого класса, как я, его знать нельзя. После него такие разрушительные последствия остаются! Мама дорогая!
— А кто же такое заклинание придумал?
— Об этом никто не знает.
— Какой ты у меня хороший, — улыбнувшись, засюсюкала я. — Рисковал своей головой ради моего спасения!
— Вот-вот! А ты этого не ценишь! — защитник гордо выпятил грудь и задрал тройной подбородок.
Люська, молча слушавшая нас, сорвала ягоду, похожую на смородину, и сунула ее к себе в рот.
— Надоела ты мне хуже горькой редьки, — покачал головой снеговик, увидев, чем Люська лакомится. — Трехлетний ребенок смышленее будет. Ты же не просто наступаешь на одни и те же грабли, ты просто гуляешь по ним туда-сюда.
— А что это? — обеспокоенно спросила я, не отрывая взгляда от подруги. Что еще с ней сейчас случится?
— Это лжесмородина. Сильный галлюциноген.
— Сильный что? — спросила Люська, затем как-то странно посмотрела на нас и, бухнувшись на четвереньки, стала меня облаивать.
Ну все, приехали. Прямо хоть намордник ей надевай, чтоб не жрала все подряд!
