особых надежд, что со всеми ними будет так легко. Это, как я понял, лишь одна северная застава, куда отправляют тех, кого опасно на более ответственные участки границы ставить. Наверняка есть намного более опытные эльфы, которых в такую элементарную ловушку уже не загонишь. Они сначала магией проверят, что все враги на месте и никого за спиной нет, и только потом, может быть, выйдут из леса под открытое небо.
А потому я предложил продолжать путь не на юг, а на юго-запад, отклоняясь в сторону Гор гномов и Демократической республики. Мое предложение было принято молчаливым согласием.
Я молчал.
Мы молчали.
Мы встретили посланцев того, кого было принято называть Отщепенцем.
Мы выслушали их.
Мы уже не знали, чему верить.
Мы сошли на землю, чтоб узнать правду.
Мы не знали, что есть правда.
Мы ничему не верили.
Мы поняли, что слишком мало знали про наш мир.
Мы пошли за посланцем иных звезд.
Мы вспоминали…
Мы вспоминали то время, когда мы были еще людьми.
Вы вспоминали, как мы стали богами.
Мы сражались с теми, кто сражался с нами.
Мы убивали тех, кто хотел убить нас.
Мы ждали.
Мы шли на юг, и ждали, пока мы не поймем, что делать дальше.
Мы не знали, кто враг нашего мира, а кто его хочет спасти.
Мы уже ничего не понимали.
Мы ничего не говорили посланцу иных звезд – он и так все понял.
Мы знали, что он знал, что мы – боги.
Мы выполняли его приказы, потому что не знали, что нам делать.
Мы не знали, что случилось с Мраидшей и с Барилой.
Мы думали, что можем покинуть тело и обрести свою истинную сущность.
Мы решили, что делать этого не будем.
Мы все еще шли на юг, убивали эльфов и думали.
Мы ждали новых событий, которые помогли бы нам.
Мы хотели спасти мир, но не знали, от кого его спасать.
Мы шли.
Мы ждали.
Мы – это я, Хаддим, и я, Роккав.
Мы не понимаем, зачем сюда пришел брат наш, Баруш.
Ректор внимательно смотрел на халифа, халиф – на ректора. Стражи вокруг тоже смотрели на ректора, потому что на халифа им было запрещено смотреть.
– И что, хочешь ты сказать, что запрет древний нарушен быть должен, чтоб пустил тебя я книги читать? – подытожил халиф рассказ ректора. – Понимаешь ты, что запрет ты хочешь нарушить? Понимаешь ты, что незваным пришел сюда, что время украл мое? Понимаешь ты, что невозможного требуешь? Понимаешь ты, что жизни лишиться можешь тут ты?
– Понимаю, – признался ректор.
– И что ждешь ты, если это понимаешь ты?
– Жду, что Вы, ваша божественность, пустите меня в Древнюю Библиотеку.
– Почему пустить тебя должны мы? – скушав очередной персик, поинтересовался халиф.
– Вы, ваша божественность, ничего никому не должны. Это каждый знает. Только по Вашей доброй воле мне будет позволено нарушить древний запрет. Я это, ваша божественность, прекрасно понимаю, и жду, что Вы меня пустите в древнюю библиотеку, – продолжал стоять на своем ректор.
– Не молод ты, знаешь ты, что есть что и кто есть кто, и почему думаешь ты, что я пущу? Почему пришел ты, ведь понимаешь ты, что то, просишь что ты – невозможно? – вслед за персиком последовала слива.
– Я пришел, потому что я должен попасть туда. Никто не в силах попасть туда силой или хитростью, предки ваши, ваша божественность, постарались. Единственная возможность, подумал я, попасть в
