повиновалось пилотам.
– Что же делать? – тихо спросила Карлайл.
– Я не…
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Эдуардо Томпсон сделал то, что никогда не пытался делать за всю свою летную жизнь. Он встал, отстегнул экраны и посмотрел в ветровое стекло собственными глазами.
Перед ним расстилалось бледно-голубое небо. Нигде не было даже намека на море или землю. Безусловно, все дело было в высоте полета, ведь при снижении с наклоном в тридцать градусов земля неслась бы ему навстречу.
Карлайл сдвинула экраны на лоб, посмотрела в окно, затем взглянула на командира:
– Вы отдаете себе отчет, что это полное нарушение правил полета?
– Хотел бы я иметь выбор, – Томпсон прикусил губу. – Если мы хотим увидеть что-либо, нам придется опустить нос самолета.
– Тогда мы наберем скорость и чрезмерное ускорение. Да и двигатель работает сейчас всего на восемь процентов, это единственная приемлемая величина для аэродинамического баланса.
– Я включу воздушные тормоза.
– Вы же знаете, что их можно использовать лишь при небольшой скорости, они нарушают воздушный поток и приводят к дестабилизации…
– Я понял, – прервал ее капитан.
Томпсон ослабил руками незримую петлю на шее и потянулся за рычагом, приводившим в движение реверс потока. Но тут же понял свою ошибку.
– Черт побери!
– Что случилось?
– Не вижу приборную доску.
Без экранов нейтральные перчатки не работали, поскольку составляли с ними единую систему. Приборы управления лайнером не имели материального воплощения, существуя лишь в виде сигналов виртуального мира, воссоздаваемого экранами. Повинуясь мановению рук, перчатки передавали сигналы в компьютер, управляющий полетом.
Продолжая эксперимент, Томпсон шел на снижение, невзирая на растущую скорость пикирования. Горизонт, настоящий земной горизонт появился в отдалении. Его взору открылись серо-зеленые участки земли и голубовато-серая река, полускрытая плывущими облаками. Даже если внизу под самолетом был город, а уж тем более аэропорт, то капитан его не видел.
– Так не пойдет.
– Один из нас должен наблюдать, – предложила Карлайл, – пока другой будет управлять полетом. Вы капитан и старший офицер, так что пусть ваш опыт поможет нам. – Она снова опустила экраны на лицо. – Включаю тормоза.
– Нет, смотри!
Алисон отбросила «очки» и наклонилась вперед. Маленький рост не позволял ей как следует заглянуть в окно. Только подтянувшись, она смогла-таки рассмотреть расстилавшуюся внизу местность. В ушах эхом отдавалось гудение радара. Консоли лайнера ощутимо дрожали.
– Видишь что-нибудь знакомое? – спросил с заметной ноткой волнения в голосе Томпсон.
– Да… Думаю, да. Слева Большое яблоко[3], вон тот выступ справа должен быть колонией. Прямо перед нами Тигре, так что Эзеиза должна лежать по курсу где-то градусов десять.
– Твои глаза моложе моих. – Не очень хорошее зрение также никогда не сказывалось на карьере пилотов. Капитан принял решение: – Ты будешь наблюдать, а я вести самолет.
Эдуардо снова надел экраны. Позади него заскрипело кресло: это Алисон встала на колени, чтобы расширить обзор.
– Сейчас лучше сбросить скорость, – сказала она.
Томпсон резко убавил обороты и мягко потянул рукоять тормоза. В ответ самолет затрясло, и крылья стали мелко вибрировать. Человек вместе с машиной быстро исправили ситуацию.
– Примерно десять градусов влево, – скомандовала Алисон.
Через минуту Томпсон принял новое решение:
– Я собираюсь объявить аварийную посадку.
– Давайте, – согласилась Карлайл.
Мизинцем пилот нажал невидимую кнопку и заговорил в микрофон:
– Эзеиза-вышка, это «Аргентинас» один девять, как слышите, прием.
Уши пилота моментально наполнились шумом и треском статики. Прорвавшийся голос диспетчера сообщил о плохой слышимости и попросил повторить.
Томпсон снова нажал микрофон:
– «Аргентинас» один девять. Неисправность в воздухе. Отказ навигационной системы. Пытаемся лететь вслепую. Повторяю, летим почти вслепую. Прошу подготовить экстренную…
– Один девять, ждите, – неожиданно четко ответила вышка.
– Еще пять градусов влево, пожалуйста, – сказала за спиной Карлайл. – Можно поднять нос вверх еще на два градуса.
Томпсон внес поправки.
В наушниках раздался голос диспетчера:
– Один девять, вы – десятый самолет в воздухе, терпящий бедствие. У всех отказала система ориентации. Сообщите запас топлива, прием.
Капитан посмотрел на экран перед глазами:
– Около пяти тысяч двухсот килограммов. Еще сорок минут полетного времени.
– Спасибо, понял.
– Капитан, – вступила в разговор Алисон, – если мы будем выполнять заход на посадку сейчас, лучше отпустить тормоза и уйти вправо. Мы можем держать высоту три пятьсот.
Томпсон связался с диспетчером и получил разрешение. Самолет стал уходить вправо.
– Капитан, а у нас получится? – спросила Карлайл тихо.
– Будем надеяться, – донесся ответ.
Через пять минут они сделали полный круг. – Вам повезло, «Аргентинас» один девять, – снова заговорил диспетчер. – Нашему компьютеру нравится ваше положение… Через сорок пять секунд курс…
– Эзеиза, компас не работает и на инерционные показания я не могу положиться, прием.
– А… ладно. Нос визуально под двадцать градусов, скорость снижения сорок метров в секунду.
Карлайл тронула Эдуардо за плечо:
– Он приводит нас на ВПП, капитан. Я ее вижу: полоса вся в огнях.
– В огнях? – Томпсон поднял голову.
– Да, они выглядят как обычные трассеры, только голубого цвета.
– Это, наверное, для частных самолетов.
– Наверное, – согласилась она.
– «Аргентинас» один девять, держите верный курс. Увеличьте скорость посадки до пятидесяти метров.
Томпсон увеличил скорость, но снова справился у Карлайл:
– Как все это выглядит?
– В точности как на экране.. Только шире.
– Шире? Мне надо…
– Нет, нет. На экране же не совсем так, как в жизни.
– Ты права, – вздохнул капитан.
Еще через несколько минут с вышки последовали новые указания:
– «Аргентинас» один девять, на полосе ветер, направление запад – северо-запад, скорость четырнадцать узлов. Вы в трех километрах от полосы, высота семьсот. Закрылки ниже.
– Похоже, он прав, – подтвердила Карлайл.
