– Ты не похож на купца. Возможно, ты воин, судя по твоей одежде, однако у тебя не тупой взгляд. Ты был воином?
– Меня учили воинскому искусству, но я не слишком преуспел в нем.
– Кого интересует, что думает неверный о своих достоинствах?
– Хорошо, когда человек знает пределы своих возможностей, – сказал Саладин.
– Ты можешь ехать. В Яффу. Насчет лошадиного мяса.
Мужчина в знак признательности коснулся головой пола шатра, как делают мусульмане на молитве.
– Но запомни, христианин. Ты должен уехать из этой страны до конца года. Весь твой род должен уехать. Сейчас между нами война – последняя война. Мой тебе совет – не покупай молодых лошадей или не покупай их слишком много, или ты никогда не получишь за них настоящую цену… Ты понял, что я сказал?
– Нет, мой Господин, – заикался мужчина.
– Я не буду тебе объяснять. Теперь можешь идти.
Саладин повернулся и дал знак Мустафе. Определенно, уж пора было совершить молитву.
– Живы ли мы, Мастер Томас? – бедуины освободили Лео от его старой кобылы и теперь он раскачивался на спине верблюда, который постоянно старался куснуть его за колени.
Французский конь Амнет был обменен под угрозой оружия на старого верблюда с разбитыми копытами и застарелыми болячками на ногах. Животное дышало так тяжело, что у Томаса рука не поднималась ускорить его движение, стукнув его хорошенько.
– Похоже, мы живы, – ответил Амнет.
– Я думал, что Саладин назначил цену за каждого тамплиера.
– Да, это так.
– Но он отпустил вас.
– Я же не представился ему.
– Да, но он мог видеть след от креста, который вы спороли с туники. Я заметил, что он очень внимательно его разглядывал.
– Но я вел себя униженно в его шатре, и он решил, что я украл ее. О человеке судят по его делам и разговору, не по одежде. Даже сарацины это понимают.
– Почему он отпустил вас? Кажется, он принял решение после того, как подержал кристалл.
– Ты заметил это, не так ли?
– Я замечаю все, Мастер. Как вы и учили меня.
– Я усердно молился, чтобы он отпустил нас. Это дар небес, что он не забрал Камень.
– Этот Камень так важен для вас? Почему?
– Ах, Лео! Хватит вопросов. Ты должен оставить мне что-нибудь, чему я еще могу научить тебя.
– Если так, хорошо. Я могу подождать. Но не слишком долго.
– Для чего мы нужны вам? – взревел Роджер, Великий Магистр ордена госпитальеров. Его голос гремел под сводами трапезной в обители в Яффе.
Собравшиеся рыцари зашумели. До Амнета донеслось: «Слушайте, слушайте!», «Никогда!», «Не хотим!»
– Только сам папа может приказать госпитальерам сражаться, – продолжал Роджер более спокойным тоном. Было ясно, что он он чувствует себя обязанным что-то объяснять или оправдываться перед посланцем типа Амнетом.
– Это правда, – согласился Амнет, повышая свой голос, чтобы перекрыть шум. – Ваш орден подчиняется – так же как и мой – только его святейшеству. Однако интересы этой страны, и короля Ги, более близки нам.
– Ги связался с Шатильоном и сам лезет Дьяволу в пасть. Пусть сам расхлебывает все это.
– А если Ги не отдаст Шатильона Дьяволу, что тогда?
– Э? – казалось, Роджер был поражен какой-то новой мыслью.
– Если король Ги поднимет армию франков на битву с Саладином, а орден госпитальеров не присоединится к нему – что тогда?
– Тогда Ги окажется в дерьме.
– А если он разобьет сарацин?
– Э?
– Если франки победят, а госпитальеры для этого ничего не сделают, для них это плохо кончится. Десятина будет поступать не столь регулярно. Долги будут выплачиваться не столь быстро. Некоторые поместья, полученные в дар от некоторых королей, могут быть потребованы обратно.
– Это нам не впервой. Мы уже почувствовали тяжесть королевского недовольства.
– А Его Святейшество… он будет улыбаться, как Бог, не вмешиваясь во все это, с высоты Небес. В конце-концов, наш Урбан отнюдь не государственный человек. Он не желает оставить свою склонность к обличению королей и власть имущих богатеев, не так ли?
– А-гмм… – казалось, Роджер был поражен новой мыслью. Тишина в зале позади Амнета нарушалась лишь шарканьем сапог по каменным плитам.
– Вы потеряете немного, если король Ги и те, кто выступят с ним будут побеждены. Конечно, вы сможете удержать собственные позиции в этой варварской стране силой своих мечей. Но если король Ги и принц Рейнальд победят, они будут сильнее, чем прежде – а разве кто-нибудь будет молить бога о другом? В этом случае ваша позиция невмешательства может привести к тому, что ваши позиции ослабеют.
– Ты это знаешь?
– Я вижу это, как может видеть любой.
– Но говорят, ты можешь предвидеть будущее. Видел ли ты, при помощи своей белой или черной магии, исход этого дела?
Амнет помолчал, прежде чем ответить. Перед его глазами всплыло видение: бледное беспощадное лицо с пышными усами…
– У меня нет такой силы, если я понимаю, о чем ты спрашиваешь.
– Это не ответ, Томас Амнет.
– Это единственный ответ который я могу дать, мой Господин.
– Ты заморочил нам головы своими загадками и предположениями, тамплиер.
– Я просто указал на все ловушки, вытекающие из вашей линии поведения – и те выгоды, которые станут доступны в том случае, если вы измените свое решение.
– Какие выгоды?
– Госпитальеры и тамплиеры долгое время были заодно.
– Не так уж они и были близки, как ты думаешь.
– Правильно, Мастер Роджер, у нас были различия. Но король будет весьма уважать вас, если вы снова поднимите мечи у него на службе.
– Что ты имеешь ввиду под словом «уважать»?
Амнет помолчал. Он был уполномочен делать намеки, но давать прямые обещания – другое дело.
– Если нам удастся отогнать Саладина и его айюбидов за их границы,
