— Говорите, приближается?
Фон Гиллер с нескрываемым интересом слушал.
— Да, с каждым сеансом передачи сигналы слышатся явственней.
— Идет встречным курсом?
— Да.
— Передает шифровки? Не поддаются?
— Пока нет.
— Не срабатывает система?
— Трудно, но есть подходы к решению.
— Ну вот и хорошо. Используйте вашу теорию чисел, а мы пока изменим курс. Для нас не так уж важно, что содержится в цифрах шифровок. Надо уйти от зла и сотворить благо. Сколько, вы думаете, миль до этой станции?
— Шестьсот, восемьсот.
— Для нас весьма нежелательная встреча. Будь это даже простой грузовик, на нем также может находиться пара пушчонок. Как вы думаете, герр капитан-цурзее, могут быть пушки на вашем транспорте?
— Возможно. Хотя если это транспорт, то опасности нет никакой. И немецкий ли он? Скорее всего — американский. Мы находимся в южноамериканских водах. Возможно, бразилец?
— Шифр немецкий, — сказал радист.
— Но вы могли и ошибиться?
Радист пожал плечами, а командир сказал:
— Ошибки здесь быть но может. Наш радиотелеграфист дока по части шифров, не перепутает. Судя по хорошо налаженной связи, к нам приближается если не транспортное судно с важным грузом, то один из уцелевших рейдеров или субмарина.
Барон фон Гиллер ответил, сопровождая речь золотозубой улыбкой:
— Сомневаюсь. Как вы знаете, почти все наши крейсера, выполнявшие роль рейдеров, погибли, а немецкие субмарины никогда еще не были в широтах, где ходят только парусники.
— Береженого и бог бережет. Николай Павлович, давайте изменим курс по второму варианту и поставим лисель-спирты и трисели. Как думаете? Ветерок дивно хорош!
— Есть, изменить курс по второму варианту и поднять лисель-спирты! — весело повторил приказание старший офицер: добавочные паруса — лисель-спирты были его слабостью. Тогда клипер одевался во всю свою парусину и был чудо как хорош, если смотреть на него со стороны. И старший офицер, подойдя к перилам мостика, подал команду звучным голосом:
— По местам!..
Фон Гиллер, покусывая губы и улыбаясь, наблюдал, с какой непостижимой ловкостью матросы работают на реях и, главное, делают это с охотой, весело. Он подумал: «То же самое, так же и даже лучше они могли бы выполнять при другом капитане, хотя бы при мне. Улыбку на работе я бы карал плетьми, как было у них, кажется, до отмены крепостного права, я читал, что русские тогда были непревзойденными моряками».
Фон Гиллер искоса посматривал, как поворачивалась картушка компаса, пока наконец не остановилась на курсе.
«Восемь румбов», — определил он. На восемь румбов южнее взял «Орион». И теперь, слегка накренясь на левый борт, бежал почти прямо на юг, уходя от роковой встречи.
Фон Гиллер медленно направился к трапу. Радист, склонившись, слушал командира, расплываясь в улыбке. Все это было весьма кстати. Затем этот рыжий большевик пойдет знакомить матросов с новостями и вести агитацию среди них.
Он пошел быстрее. Фон Гиллер боялся упустить необыкновенную удачу. Надо же было так совпасть обстоятельствам, что как только он надел наушники, то через какую-то минуту — другую услышал знакомые позывные. Он знал о печальной участи «Хервега». Крейсер, лишенный баз, доживал свои дни. С небольшим запасом угля, без продовольствия, он скитался по нейтральным портам Южной Америки и везде получал отказ в снабжении. В Аргентине, Чили, Бразилии капитану «Хервега» предлагали убежище до окончания войны, и только с условием, что он выходит из игры.
«Орион» начинен продуктами. В его бункерах двести тонн угля. Немного для крейсера, да все же лучше, чем ничего. Рейдер выйдет на азиатские линии и там отбункируется, захватив один из английских транспортов.
Ключ от каюты радиста, доставленный Новикову унтер-офицером, лежал в кармане у фон Гиллера.
В коридоре встретился ему вестовой командира клипера, спешивший на бак, потом показался тот самый унтер-офицер, что принес ключ. Грызлов осклабился и сказал:
— Действуй, ваше благородие! Я здесь помаячу. Чуть чего — стукну, — Грызлов постучал по стенке. Взял у Гиллера ключ, открыл двери радиорубки. — Давай, сатана нерусская.
Гиллер понимающе закивал головой:
— Карашо. Карашо.
В радиорубке он сразу надел наушники и удивился, не услышав характерного потрескивания и шума. Нет, рубильник был включен. Гиллер стал искать причину повреждения. Скоро он догадался, что дело тут не в повреждении, просто радист отключил ток от батарей или где-то прервал цепь. Провозившись минут десять, он открыл стол радиста и сразу увидел листок с шифром.
Забыв обо всем, он полез в карман и вытащил книжку в черном кожаном переплете. Да, он не ошибся. Это был знакомый шифр. Он уже расшифровал первую строчку, как раздался стук в дверь. Фон Гиллер бросился из радиорубки.
Унтер-офицер Грызлов закрыл дверь на ключ и сказал, насмешливо щурясь:
— Ну что, передрейфил? Тоже мне секретчик! Язви те в печенки.
— Постой, отдай ключ. Там мой блокнот! — срывающимся голосом забормотал фон Гиллер, стараясь вырвать ключ.
Грызлов его оттолкнул:
— Уйди, дура нерусская! Слышишь, Лебедь уже топает, стало быть. На нас зырит.
По коридору торопливо шел радист и, подозрительно оглядев Грызлова и немца, спросил:
— Вы ко мне, герр Гиллер?
Всегда находчивый и смелый до наглости, барон на этот раз растерялся. Пробормотав что-то себе под нос, он кинулся к Новикову. Влетел в ого каюту и остановился, тяжело дыша. Новиков, по обшеггопечшю, лежал на койке. Не поворачивая головы, спросил:
— Ну?
— Все погибло! Хотя нет! Вставайте!
— Говорите толком и без нервов, как полагается нормальному сверхчеловеку.
— Извините… Прошу вас, встаньте и немедленно идите к этому радисту. Только от вас теперь все зависит. Там я оставил свой блокнот. Но встаньте же!
— И не подумаю, пока не объясните, что за блокнот и зачем вы его там оставили.
— Вы меня убьете и сами погибнете.
— Ну положим. Я слушаю.
— Да, да, я опять погорячился. У меня был блокнот.
— В черном кожаном переплете? Хотя вы ни разу мне его не показывали, я знал о его существовании.
— Так вы проверяли мои карманы?
— Барон! — Артиллерийский офицер сел. — Я видел его мельком в ваших руках.
— Извините. Мы теряем время. Да, тот самый. Только эта книжечка да часы остались у меня после катастрофы. Книжка сохранилась, потому что лежала в резиновом чехле, часы остановились, да их починил ваш матрос.
— И у нас есть дельные люди.
— О да! Безусловно. — Барон фон Гиллер стал сбивчиво рассказывать, как он оставил блокнот на
