— Слушай, Филип, я всю неделю места себе не находила; постоянно думала о том, что же ты все-таки собираешься показать мне.
— Много чего, — проговорил он. — А для начала вот то маленькое гнездышко, которое располагается как раз слева от нас.
«Маленькое гнездышко» на самом деле оказалось громадным домом, который стоял чуть в стороне от основного шоссе. К дому вела подъездная дорожка, изрытая ухабами и основательно заросшая. На дворе перед домом повсюду поблескивали лужи, отражаясь в стеклах окон, отсутствие занавесок на которых говорило, что дом пустовал. Здесь стояла странная тишина. Филип выбрался из машины и принялся разглядывать длинный балкон, тянувшийся вдоль всего второго этажа. Лорна пребывала в ожидании, толком не понимая, что от нее требуется.
— Ну что, пошли? — спустя несколько секунд спросил он.
Девушка вышла из машины и последовала за ним в сторону дома.
— Но ты ведь не собираешься входить в него? — на всякий случай спросила она.
— А что мне может помешать?
— Ну кто-нибудь может зайти…
— Он уже давно пустует.
Едва оказавшись внутри, Лорна убедилась в справедливости его слов.
— Угу-гу, да здесь пахнет похуже, чем в крокодильем питомнике.
— Да, — машинально произнес Филип, пропустив мимо ушей ее ремарку. Подсвечивая себе зажигалкой, он продвигался вперед.
— Поосторожнее на лестнице, — предупредил он. — Эти чертовы ступеньки, похоже, напрочь сгнили.
Лорна поймала себя на мысли о том, что если все дело только в ступеньках, то это еще не страшно. У папы был знакомый, который сладостью брался за любую работу по дереву.
Наверху оказалось немного светлее, и лишь тогда девушка смогла разглядеть, каким
— Это была лучшая во всем доме спальня, — проговорил Филип, продвигаясь вперед.
— Откуда ты знаешь? — спросила Лорна, останавливаясь рядом с ним в центре комнаты, по размерам не уступавшей упаковочному цеху солидной фирмы. — Ты что, бывал уже здесь?
— Нет, но это и так очевидно, разве ты не видишь?
Для нее это не было очевидным, но она не решилась прямо сказать об этом. Филип поднял зажигалку высоко над головой и осветил висевшую на стене над камином картину.
— Ого-го, смотри, смешные-то какие! — воскликнула Лорна. — И на пальто только одна пуговица.
— Эти пальто вообще шили с одной пуговицей.
— Ну вот, значит, экономили на пуговицах.
На картине были изображены мужчина и женщина: она сидит в кресле, а он стоит рядом, но смотрит не на нее, а в противоположную сторону. Весь колорит картины создавало платье женщины и узорчатые драпировки, заполнявшие полностью одну сторону полотна. Выражение лиц этой пары, равно как и сам дом, в котором они когда-то жили, ни о чем Лорне не говорили.
— Оба из рода Эйнсли, — заметил Филип.
— Они что, жили здесь? Глядя на них, можно подумать, что эти люди были не очень дружной парой.
— Да, они здесь жили. И здесь же умерли.
— О, как здорово, Филип, ты не находишь, когда люди живут и умирают в одном и том же доме. И дети их с ними там же живут, ну и все такое. — Стоя в темноте, Лорна рискнула осторожно взять его под руку. Ей вообще было приятно ощутить тепло человеческого тела, тем более находясь в этом мрачном, даже зловещем месте.
— У них не было детей, — проговорил Филип. — Ему не хотелось их заводить.
— Так зачем же они тогда поженились? — проговорила девушка, презрительно глядя на бесстрастное лицо Эйнсли, который владел всем этим домом и не захотел как следует заселить его.
Филип неожиданно рассмеялся — звук получился резкий, даже вульгарный, однако и он показался Лорне приятным, поскольку воочию подтверждал их сегодняшнее земное существование, отвергавшее далекую и странную беспомощность некогда проживавших здесь людей, которые так и не удосужились обзавестись отпрысками. Девушка также рассмеялась и вопросительно посмотрела на своего спутника.
— Тебе, как я полагаю, тоже хотелось бы иметь детей, — проговорил он.
— А какой девушке этого не хотелось бы?
— А вот миссис Эйнсли хотелось иметь их от какого-то другого господина, — заметил Филип.
— Бедняжка.
— Но она не успела, прежде муж убил ее.
— О Филип, не может быть!
— О Филип, может быть. Причем произошло это примерно на том самом месте, где мы сейчас с тобой стоим.
— Так зачем ты вообще меня сюда привел? Пойдем отсюда.
— В результате всего этого дом сильно упал в цене.
— И неудивительно. Я бы за него и двух пенсов не дала.
— Он удушил ее шнуром от оконных штор. Кстати, из города сюда очень удобно добираться.
— Бедняжка. Да даже если бы этот дом располагался в самом центре Лондона, я бы после твоих слов вообще здесь не уснула.
— Она даже не сопротивлялась. Знала, наверное, на что шла. В общем, не дом, а эдакий старинный романс.
— Ну уж нет, пусть лучше этот романс поет кто-то другой. Надо же, один — единственный раз женщина дала промашку, и на тебе. Вот ведь бедняжка…
— Ему надо было пристрелить ее. Удушение разрушает всю прелесть объектов собственности.
— Пожалуйста, Филип, давай уйдем отсюда.
— Впрочем, для нас, как мне представляется, он был бы чуточку великоват.
— А по мне так пусть еще больше бы был, я согласна.
— Очень жаль. — В голосе Филипа звучала искренность. Еще раз скользнув взглядом по портрету четы Эйнсли, он захлопнул колпачок зажигалки. Лорна почти выбежала из комнаты, тогда как он размеренным шагом последовал за ней.
Они снова оказались в машине, когда солнце висело где-то высоко над головой, и их путешествие действительно приобретало характер поистине сногсшибательного мероприятия. Лорна чувствовала, что повела себя немного глупо, и теперь надеялась лишь на то, что своей неуместной истерикой не разрушила собственные же планы. Снова заговорив, она постаралась придать своему голосу непосредственный, самый что ни на есть обыденный тон.
— А ты не находишь, что когда человек приобретает такой громадный дом, он вскоре обнаруживает, что стоимость ремонта оказывается больше его первоначальной цены? У меня почему-то все время именно эта мысль не выходит из головы.
— Ты права, Лорна. Ты вообще смекалистая девушка. Из тебя может получиться умная, руководящая жена.
— О, это уж точно, можешь не сомневаться! Доложись на меня. Мама всегда говорит, что я на каждом фунте обязательно шиллинг сэкономлю. Знаешь, я всегда сравниваю цены в разных местах.
— Любишь ходить по магазинам?
— Очень. Это же настоящая битва, я так считаю.
— На свете вообще все — битва, — проговорил Филип, трогая машину с места. Колеса с мягким шуршанием подминали под себя сухие листья, усыпавшие подъездную дорожку.
