Приказ предписывает вернуться точно в срок. Но рассудок ясно сознает, что он должен оставаться здесь до тех пор, пока бесконечные колонны вражеских войск продолжают передвижение.
И когда он в конце концов решает вернуться, из тьмы внезапно вновь выплывают глаза Галии, испытующе заглядывают ему в душу.
В условленном месте, почти одновременно, собирается маленький отряд, разведчики шепотом обмениваются сведениями, коротко, без лишних слов. Все четко, деловито. Потом они снова расходятся, без всякого излияния чувств, хотя чувства переполняют их душу. И снова в одиночку пускается Ахмед в обратный путь.
Бремя надежды тяжелей, чем бремя отчаяния. Конец страшнее начала. Извилистый путь — самый прямой. Лучи прожекторов лихорадочно продолжают поиск. Валуны сулят безопасность и таят угрозу. Мрак скрывает и убийцу, и его жертву. И кажется, будто пули, летящие неизвестно куда и откуда, стремятся на сей раз совершить невероятное, слить доверие и сомнение воедино. Когда опасность пронизывает время и пространство, осязаемо чувствуешь не столько опасность, сколько само время и пространство. Издалека Ахмед заметил во мраке тусклый свет и понял, что он приближается к каналу. Канал уже совсем близко! Но нет, даже в самый последний миг он не должен позволить доверию возобладать над сомнением. Неподалеку проходит шоссе. Но он не поддается соблазну выйти туда. На шоссе слабо поблескивает свет. Страх и любопытство переполняют его: что там такое?
Засада, так плохо замаскированная и устроенная в таком неподходящем месте? Сломавшийся автомобиль? Или еще какая-то тайна, которую он сможет раскрыть лишь выйдя на шоссе?
Это не входит в его задание. Но задание уже выполнено. Опасность может грозить лишь ему одному. Все та же давняя сложная проблема требует решения. Зеленые глаза вновь глядят на него. С насмешкой, с мольбой, а может быть, с вызовом? Сейчас он сам и судья, и подсудимый, и свидетель. Он может раскрыть истину и сотворить ее. Ему не за что бояться, только за свою жизнь. И нечего бояться, только самого себя. Единственное, что ему нужно, это познать собственную сущность, над которой однажды посмеялась красивая девушка с зелеными глазами. А он не знал, права она была или нет.
Сейчас он один может отдать последний приказ. Он один и задает вопросы и отвечает на них. И он медленно двинулся к шоссе…
Когда старшина Ахмед открыл глаза, то сквозь мутный туман, окутывавший всю комнату, он увидел лица своих товарищей. Он не отрывал от них взгляда, боясь, что они снова исчезнут. Только что он тщетно пытался различить эти лица среди множества других. Снилось ли ему это тогда или сейчас он видит сон? Ахмед попытался заговорить, но не мог вымолвить ни слова. Хотел повернуться, но его сковывали бинты и повязки. Только что он разговаривал очень громко, но никто его не слышал. Он закрыл глаза и снова оказался в толпе. Но двигался он уже легче и отчетливей различал лица людей, теснившихся на площадях и улицах. Он стоял на Каирской башне[34], готовясь произнести речь, и все взоры были обращены к нему.
Он не понимал, почему люди хотят, чтобы он произнес речь. Ведь он не умеет говорить речей! И почему он стоит на башне перед микрофоном и телекамерой, которые передают его слова и изображение всюду и везде?
Где лица товарищей средь этой толпы? Если б он отыскал их, все стало бы ясно. Он снова открыл глаза, но увидел посреди белой комнаты лишь одно лицо и на нем — зеленые глаза.
Он воскликнул:
— Галия!
Она с улыбкой сказала:
— Меня зовут Суад.
— А где же гости, которые были здесь?
— Доктор велел им уйти, чтоб не утомлять тебя.
— Где Галия?
— Постарайся лучше уснуть.
Он почувствовал легкий укол. И снова очутился в толпе. Еще более многолюдной, чем прежде. Диктор, которого он никогда раньше не видел, сказал: «Народ хочет слышать твой голос».
А толпа загремела: «Хотим знать истину! Расскажи нам, что там произошло. Как ты это сделал?»
Одна Галия видела все и могла бы обо всем рассказать. Сам он точно не помнит. Где его товарищи? Они унесли его на руках в последний миг. Чего хотят от него эти глупцы? Они все еще ждут, что кто-то поднесет им истину в дар на серебряном блюде. Почему бы ему не воспользоваться случаем и не сказать им все, что он думает? Пускай все услышат.
«Уважаемые слушатели, в передаче «Лицом к лицу с истиной» мы хотим представить вам одного из…»
Ахмед прервал его: «Друзья, каждый человек сам должен искать истину. А она заключается в том, как он ведет себя перед лицом смерти. И у кого не хватает мужества пройти через это испытание, тот не имеет права задавать вопросы!»
Крик толпы заглушает его слова. Слышит ли его кто-нибудь? Почему они не замолчат хоть ненадолго? Чтобы высказаться, ему нужно совсем немного времени. И Ахмед кричит: «Когда тот, кто задает вопросы, должен сам отвечать на них, тогда доверие и сомнение становятся неразделимы, спадают все маски и открывается истина».
Но никто не хочет его слушать. Шум все нарастает. И все-таки невозможно упустить подобный случай. Он должен заставить глупцов молчать. На этот раз ему грозит самая большая опасность. Почему они не дают ему говорить, если пришли слушать его?!
Их немного, тех, которые подстрекают народ громкими фразами, используя энтузиазм масс.
Вдруг он видит в толпе знакомые зеленые глаза. За рулем «бьюика» сидит Галия. Она направляет машину к нему. Жизнь Галии в опасности. Народ разнесет машину на куски. Сумеет ли Галия добраться до него?
Только она одна может рассказать то, чего он не знает. Неужели он пришел сюда затем, чтобы увидеть, как она погибнет в толпе у него на глазах? Почему он не пытается спасти ту, которая не покидала его в минуты опасности? Сейчас опасность грозит им обоим, грозит истине, которую глупцы упрямо хотят превратить в пошлую авантюру, способную потешить их любопытство. Он должен говорить. Там, в далеких деревнях, конечно, слушают по радио его голос. Ведь радио теперь есть всюду. Он не может упустить такой случай!
— Друзья, ищите истину возле себя. Вы сами не только раскрываете истину, но и творите ее!
Слышит ли его кто-нибудь? Понимают ли его там, в далеких деревнях? Галия плывет над толпой. Ее «бьюик» рассыпается на части, но она возносится вверх. Он не верит своим глазам. Она пытается ему что- то сказать. Машет издалека рукой, будто зовет оглянуться вокруг, будто видит то, что скрыто от него. Ахмед вглядывается с высоты башни в огромные людские волны, которые катятся через поля на восток.
— Галия, дорогая, я был уверен, что мы встретимся, несмотря ни на что. У тебя не стало машины. У меня больше нет страха. Что же мешает нам теперь встретиться?
— Устаз Ахмед, я же сказала, что меня зовут Суад. Ты очень устал и должен отдохнуть!
Он чувствует легкий укол и засыпает.
Иxсан Кемаль
